Незнакомка с родинкой на щеке

— Буду. Непременно буду, - с готовностью согласилась я пообедать. – Ежели удастся, то и Евгения Ивановича уговорю перекусить до службы. А… где Саня?

Улита Денисовна отчего-то разом притихла и сделала вид, будто ей срочно требуется проверить кулебяку.

Признаться, я очень надеялась застать в кухне идеалистическую картинку, воображаемую себе много раз с тех пор, как решилась принять новую кухарку. Что мальчик, покуда его мать возится на кухне, устроился бы возле печки и читал книжки. Я даже Букварь по такому случаю купила и невзначай оставила его на подоконнике.

— Так где Саня? – спросила я уже строже.

— Убежал. Чуть свет еще убежал – куда уж мне за ним угнаться-то, Лидия Гавриловна? – Она поглядела на меня совершенно затравленно. Рассеянно принялась вытирать руки о передник, наверное, готовая быть тотчас рассчитанной. – И книжку вашу, что вы на окошке позабыли, утащил. Продаст… как пить дать продаст… Но я возмещу вам все до копеечки, ей-Богу, клянусь! Вы из жалованья сразу и вычтите!

Аппетит мой уже пропал. Я махнула с горечью рукою и вышла вон…

Разумеется, стоило догадаться, что мальчик, выросший почти что на улице, не приобретет хоть сколько-нибудь приличные манеры, едва его привести в хороший дом, умыть да накормить. Потребуется куда больше сил и времени, нежели я думала…

Но отчаиваться я не собиралась, решив, что непременно разберусь с этим позже.

Женя все еще говорил с Никитою, а я окликнула Катюшу:

— Письма были? – поинтересовалась, ибо, ежели не спросишь сама, Кате и в голову не придет доложить.

Нынче она полировала зеркала в гостиной, была страшно занята, а потому, не оборачиваясь, через плечо, крикнула:

— Все в кабинете! Вы уж сами почту разберите, с ног сбиваюсь, Лидия Гавриловна! Ни на минуточку сегодня не присела…

Бедняжка. Я послушно направилась разбирать письма.

От maman Людмилы Петровны пришло шестнадцать писем за две недели. Конечно, она страшно разгневалась, что именины не отпраздновали как полагается, с присущим русскому человеку размахом... Но все письма оказались адресованы моему мужу, потому я с чистой совестью сложила их в отдельную стопку и предпочла забыть.

В остальном почты было немного: за полгода в Петербурге мы с Женей так и не успели обзавестись друзьями. Пара счетов из продуктовых лавок да письмо от моей дорогой Натали, содержание, которого, однако, не оставило меня равнодушной: подруга счастливо разрешилась от бремени девочкой! В письме же Натали просила меня стать крестной матерью новорожденной малютки, и просьба эта необыкновенно меня растрогала… Да, обучаясь в Смольном, мы с Натали крепко дружили (право, и сейчас ближе подруги у меня нет) и клятвенно обещались доверить сию важную миссию друг дружке. И все же, когда момент настал, душа моя затрепетала, будто я и впрямь должна была вскорости стать матерью.

Не убирая далеко письмо, чтобы скорее сесть за ответ, я взяла в руки последний конверт. Плотный, с чем-то поувесистей письма внутри. Не подписан. Лишь в самом уголке бледной краской отпечатан штамп некой «Типографіи Смирнова». Хмыкнув, я, ничуть не задумываясь, вскрыла его, разрезав канцелярским ножом.

И, к своему удивлению, вынула не поздравительную открытку, которую рассчитывала увидеть, а тонкую книжицу с отпечатанной на главной странице надписью, говорившей, что это проездной документ, выданный прусским консульством. На имя инженера-порутчика Юргена Закса и его жены Марты Закс…

Я перечитала содержимое книжицы дважды – из него значилось, что Юрген Закс приехал в Россию по служебной надобности и до конца 1885 года должен отбыть обратно. Число его отбытия, однако, оставалось открытым.

Не мудрено было понять, что пакет предназначался Ильицкому. Однако почему отправителем значилось не прусское консульство, и даже не Главный штаб, а эта типография?

Перечитать в третий раз я не успела – услышала за спиной шаги Жени.

— Тебе почта… - убрать документ в конверт я даже не попыталась. – Не думала, что от Якимова, потому вскрыла сама, извини.

— Это не от Якимова, - отозвался Женя.

Сложно было не заметить тень, пробежавшую по его лицу. Документ, он даже не раскрыл, очевидно и без того прекрасно зная, о чем он. Но с непонятной небрежностью, злостью даже, швырнул его в нутро сейфа. Не положил, а швырнул.

— Не хочешь объяснить? – поинтересовался я. – Кто такие Юрген и Марта Закс?

— Уже не важно. – И вдруг усмехнулся, сузив глаза: - Кто-то совсем недавно клятвенно обещал заниматься исключительно своими делами.

— В таком случае, оставляй свои дела в сейфе Генштаба, - ответила я серьезно. – Это теперь и мой дом тоже, и я имею право знать, что здесь спрятано по углам, а не натыкаться то и дело черт знает на что!

— Справедливо, - подумав, согласился муж. – Обещаю, как только выдастся свободная минута, я разберу сейф, и все лишнее сожгу на твоих глазах. Договорились?