Ночь ведьмы. Книга первая

Я срываю с себя черный плащ хэксэн-егеря, и он падает на пол. Лучше замерзнуть в зимнюю стужу, чем продолжать носить эту тряпку. В покрасневших глазах Лизель читаются отвращение, ужас и страх, она поворачивается и утыкается лицом в плечо кузины, прижимаясь к ней и прячась от меня.

То, что мой плащ был лишь маскировкой, не имеет значения, на моих руках кровь, а в сердце Лизель страх, и я никогда не стану кем-то большим, чем человек в одежде охотника.

25. Фрици

Дитер держал ее в чулане.

Я снова заглядываю в него, оттуда исходит кислая мерзкая вонь.

Лизель прижимается ко мне.

Она не может создать огонь из ничего, но даже если так, Лизель обычно пылает, и я часто просила ее переночевать у нас зимой, чтобы моя постель была теплой, – но сейчас она дрожит, и это приводит меня в ужас.

Трясущимися руками я вытаскиваю целебное зелье и отстраняю Лизель от себя, чтобы быстро осмотреть ее в поисках ран. Несколько царапин, несколько синяков, но ничего серьезного – и никакого клейма. Может ли клеймо ее обжечь, если она управляет огнем?

Я уговариваю ее выпить целебное зелье, и она заглатывает его и снова обнимает меня.

Он посадил ее в темницу. В чулан, который хуже клетки. В темноту, грязь и страх.

Я прижимаю Лизель к себе, поднимаясь на ноги, и ярость окутывает меня красной пеленой.

«Останови его, – говорит голос. – Это его кабинет. Ты должна остановить его».

Лизель прижимается ко мне, как когда-то, когда была совсем маленькой, обвивает руками мою шею. Я спотыкаюсь под ее весом, но осматриваю помещение, переводя взгляд со стола на полки, на…

– Фрици, – зовет Отто, сначала тихо, потом громче. – Фрици. У нас нет времени.

– Его кабинет. Здесь его секреты. Мы могли бы…

– Он не хранит здесь ничего важного.

Я бросаю взгляд на Отто и крепче сжимаю Лизель в объятиях, безмолвно спрашивая: «О, да неужели?»

Отто разводит руками.

– Тут ничего такого, что он не хотел бы показать другим. Это слишком публичное место. Мы не найдем здесь чего-то стоящего. Поверь мне, я уже проверял.

Я сжимаю челюсти, поджимаю губы.

– Я хочу сжечь все, – шепчу я.

Лизель отстраняется, чтобы посмотреть на меня, и я вижу свою ярость в ее запавших, налитых кровью глазах.

– Пусти меня, – говорит она.

Я подчиняюсь.

Отто хмурит брови, его взгляд мечется между нами, будто он знает, что должен вмешаться, но сдерживается.

Хорошо.

Лизель делает неуверенный шаг к столу Дитера. Она роется в верхнем ящике и достает трутницу – должно быть, она видела, как он ею пользовался. Он дразнил ее этой штукой? У меня внутри все переворачивается.

Кузина щелкает кремнем и накрывает его ладонью.

Ее ладонь краснеет. Обжигающий, колеблющий пространство жар пронизывает воздух, и вспыхивает искра. Лизель поворачивает руку, прижимая ладонь к столу, и пламя начинает окружать столешницу оранжевыми и желтыми языками, голодными, уничтожающими все на своем пути.

– Пошли, – говорит Лизель. Она гасит огонь и прячет трутницу в карман. Когда она берет меня за руку, ее ладонь все еще горячая.

Мы на полпути к двери, когда Отто наконец удается выговорить:

– Как далеко распространится огонь?

Лизель, моргая, смотрит на него. Затем переводит взгляд на меня.

– Кто он?

– Он… друг, – растерянно отвечаю я. – Маскируется охотником.

– Он не хочет, чтобы его драгоценная церковь сгорела, да?

Позади нас стол превращается в разгорающийся костер, стул уже загорелся. Несколько искр разлетаются в стороны, попадая на свитки, сложенные на полках. Вскоре комната будет охвачена пламенем. А затем и зал, когда огонь распространится по дереву на потолке. Затем пол, алтарь и скамьи, – все будет гореть, гореть…

– Я уже расставил ловушки для них, – признается Отто. Его голос мягок, он говорит с уважением, и я знаю, что это единственная причина, по которой Лизель не обрушивает на него свой гнев. – Я подделал документы и внес хаос в их систему. Если ты сожжешь все, они восстановят свои силы гораздо быстрее.

Лизель фыркает. Когда она бросает на меня испытующий взгляд, я пожимаю плечами.

Она щелкает пальцами, и пламя гаснет. Но свой след в кабинете Дитера она оставила, многие вещи полностью уничтожены.

Хотя этого недостаточно.

Лизель покачивается, ее взгляд мутнеет, а когда я поддерживаю ее, Отто кладет ладонь мне на плечо.

– Мы не пройдем и десяти ярдов, если тебе придется нести ее, – говорит он, а затем присаживается на корточки, чтобы быть лицом на одном уровне с Лизель. – Я знаю, ты мне не доверяешь. Но пожалуйста, позволь тебе помочь.

Он протягивает к ней руки.

Лизель смотрит на Отто.

– Я могу прожечь тебя до костей, – спокойно произносит она.

Отто сглатывает, мышцы его горла напрягаются.

– Верю.

Лизель кивает и делает шаг к нему. Он поднимает ее, бережно прижимая к себе, и она обмякает в его объятиях, ее веки трепещут и закрываются. Это еще раз доказывает, насколько она измучена, раз ей так легко удается расслабиться рядом с ним. Мое сердце сжимается.