Ночь ведьмы. Книга первая

– Возвращаемся по туннелям, – говорит Отто. – Уйдем насколько сможем далеко. Если придется выбираться на поверхность, царящий в городе хаос будет на нашей стороне, но будет лучше, если мы доберемся до реки. Там нас ждет лодка.

Я киваю, в горле пересохло, а вонь дыма начинает щипать нос и заполнять легкие.

Каждый раз, моргая, я вижу маму на столбе.

Бирэсборн.

«Останови его, – умоляет голос. – Ты можешь использовать меня, чтобы узнать больше о том, чего он добивается. Используй меня! Останови его!»

То, как голос обращается сейчас ко мне… Но я не отвечаю. Что-то в нем изменилось. Он больше не кажется мне злым, в нем чувствуется человечность, отчаяние и слабость, и я, вздрагивая, сжимаю кулаки.

Я верю ему, не так ли? Еще один шаг к тому, чтобы мной завладела дикая магия – думать, что она не кажется злой, что не пытается меня обмануть.

Отто возвращается в коридор. Я следую за ним, смотря, как спутанные светлые волосы Лизель свисают с его плеча. Ее глаза закрыты, поэтому она не видит тело Бертрама, лежащее в холле, но я не могу отвести глаз. Я смотрю на труп сердито, переступая через него…

Мои ноги стоят по обе стороны от его бедер, когда он вдруг поднимает голову.

Я вскрикиваю и отскакиваю, вжимаясь спиной в стену. Отто резко разворачивается, переводя взгляд с моего лица туда, куда устремлен мой взгляд, и когда он делает это, то замирает. Лизель стонет в его объятиях, усталость полностью овладела ею.

Веки Бертрама медленно приподнимаются, его зрачки бешено вращаются, пока не останавливаются на мне.

– Фрицихен, – поет он чужим голосом. Его губы издают влажные, чавкающие звуки, челюсть щелкает при каждом движении, как у марионетки. – Куда это ты собралась, meine Schwester[39]? Ты что, крадешь мою игрушку, как раньше? Непослушная, ох непослушная Фрицихен.

– Дитер, – выдыхаю я, упираясь руками в стену, вцепившись пальцами в кирпичи, будто могу найти там оружие. У меня ничего нет: ни зелий, ни трав, ни даже ножа.

«У тебя есть я, – шепчет голос. – Используй меня!»

– Ну, давай, убегай, – воркует Дитер. Кровь стекает по губам Бертрама и вытекает струйками из зияющей раны на шее. – Так же мы играли, когда были детьми, помнишь? Беги и прячься, Фрицихен. Я приду и найду тебя. Я найду тебя и твоего охотника. – Голова Бертрама падает набок, затем выпрямляется, снова падает, он борется с раной на шее, пока наконец не поднимет пустой взгляд на Отто. – Ай-ай-ай, капитан…

Я ударяю Бертрама ногой в лицо.

Тошнотворный хруст эхом разносится по коридору, когда его нос западает, а кровь, хлюпая, брызгает на стену. Но это заглушает голос Дитера, и я прижимаю руку к животу, чтобы побороть приступ тошноты при виде запекшейся крови, которая покрывает мой ботинок.

Отто продолжает смотреть на труп Бертрама.

Я хватаю Отто за руку.

– Мы должны идти, – зову я. – Мы должны…

– Он использовал магию, – ровным голосом произносит Отто. Его глаза, широко распахнутые, смотрят на меня, и я понимаю, что отдельные мысли соединяются в его голове, логические дыры заполняются. – Коммандант… Я думал, что, возможно, он не обладает силой, и поэтому так ненавидит ведьм, но…он колдун. Как и ты.

– Нет, – немедленно возражаю я, и Отто вздрагивает. – Не как я.

В его глазах мелькает недоверие, но тут же исчезает, и он сурово смотрит на меня.

– Нам надо поговорить обо всем этом, ты должна в подробностях рассказать мне, что происходит.

– Да, – соглашаюсь я, мое дыхание сбивается. Это все, что я могу сейчас сказать.

Отто начинает поворачиваться, но я крепко держу его за руку.

– Он не такой, как я, – повторяю я, почти умоляя.

Выражение его лица смягчается.

– Я знаю. Я знаю, Фрици.

Еще один короткий миг, и мы бросаемся бежать по коридору. Я следую за ним по Порта-Нигра, и мы вновь спускаемся в глубокие темные туннели под Триром.

26. Отто

Это маршрут, по которому я планировал сбежать с сестрой. У меня ушло несколько месяцев, чтобы обойти туннели и убедиться, что в них есть безопасные ходы, которыми могли бы уйти сбежавшие заключенные, но этот туннель я изучил лучше всего.

Сейчас я спешу по нему, неся Лизель, а Фрици шлепает по воде вслед за мной. Единственный звук – это плеск воды у нас ногами и наше прерывистое дыхание в темноте.

Скорость, она помогает. Когда я останавливаюсь, мой разум тут же начинает работать, а когда это происходит, я вижу перед собой зияющую рану в шее Бертрама, слышу слова Дитера, слетающие с разбитых губ трупа, чувствую хруст мертвого лица, хотя разбил его ботинок Фрици, а не мой.

Нет. Скорость помогает. Нужно сосредоточься на том, чтобы держать Лизель. На беге.

На том, чтобы добраться до дренажных ворот.