Ночной дозор

ХРОНИКА КРИСТИНЫ (Цикл)

БАРЫШНЯ

Восторжена, свежа и молода
была Кристина той порой, когда

служить явилась в миссию в Липкейле,
и лошадь не застаивалась в стойле,

наездницей пускаема в карьер
в холмы летела; но миссионер,

угрюмый Гуннар, и его супруга
настаивали, что в часы досуга

Кристина быть обязана иной,
не забывать, кто белый, кто цветной,

и заниматься чем велят. В ограде
ей приказали жить, к ее досаде,

чтоб распорядок был предельно прост:
орган, больница, Библия и пост.

Пришлось Кристине изменить привычкам:
уже ни ласточкам, ни певчим птичкам

вниманья не дарить, — лишь в поздний час
ей было слышно, как безбожный пляс

за низкорослой рощицей папайи
ведут новокрещенцы-шалопаи.

Однако Бог, когда черед настал,
иную участь ей предначертал.

ПРИЧАСТИЕ

Обедня началась уже давно;
у алтаря облатки и вино

делил угрюмый Гуннар, — но нежданно,
от духоты, быть может, у органа

она сомлела посреди игры…
К ней подошли три черные сестры

и вынесли в волнении великом
на воздух захлебнувшуюся криком.

Не скоро, но поведала она:
— Я выше гор была вознесена

над грозной бездною, над преисподней,
и речью там застигнута Господней:

— Готовься с новой встретиться судьбой:
был только что Липкейл перед тобой,

но ныне покажу тебе, Кристина,
сколь мука разнородных тел едина.

Наперекор законам и годам,
пять раз тебе иную плоть я дам,

чужую боль ты осознаешь въяве.
— Я возражать, о Господи, не вправе.

— Тогда тебе надежду подаю:
чужая скорбь да умягчит твою.

ДИКАЯ СОБАКА

Теперь Кристина, к горькому стыду,
умела думать только про еду,

скулила долго, жалобно, несыто,
и плеткою бывала часто бита,

потом, в крови, она к траве, к воде
плелась, гонимая инстинктом, где

могла попить и подлечиться тоже.
Ее кормил хозяин чернокожий,

однако цепь надоедает псу:
Кристина убежала жить в лесу,

свободой наслаждаться тихомолком.
Когда луна восходит над поселком

и тихо проплывает над листвой,
зулусы часто слышат долгий вой:

в чащобе, в приступе голодной муки,
четвероногий, нет, четверорукий,

зверь красноглазый, в сваляной шерсти,
канавами решается ползти,

к жилью влекомый запахом съестного,
но скоро в чащу уползает снова,

чтоб до норы, от страшных плеток прочь,
в сосцах отвисших брюхо доволочь.

ЗУЛУССКАЯ ДЕВУШКА