Ночные бдения

– Ты прав, – лицо его стало светлым, морщины разгладились. – Я не умру, я просто уйду в зеленые луга. Дай мне руку.

Он ухватился за меня и испустил последнее дыхание.

С воплем отчаяния обнял я его, пытался делать искусственное дыхание, но слишком много крови вытекло из его немощного тела, казалось, она была повсюду…

Серенький рассвет опустился на сгоревшую почти дотла деревню. Среди обугленных развалин я видел пришедших из леса, разыскивающих погибших родных, чтобы похоронить их по обычаю. Я все еще не отрывался от тела Жуки, когда столпившиеся в кучу, жители подошли ко мне.

Один из них сказал:

– Хозяин, мы все, что остались после набега живыми, мы можем отстроить новую деревню. Правь нами.

Я криво усмехнулся.

– Вы можете отстроить новую деревню, но править вами я не буду. Прячьтесь в лесу, пока воины Беристера не покинут ваши края. Похороните бродягу. Я ухожу. Желаю удачи.

Я опустил Жуку на землю и, не оборачиваясь, пошел из деревни на пушонскую дорогу. Уходя, псы бросили повозки и запряженных в них лошадей. Кое-как я выпряг одну из них и, сев верхом, отправился в сторону, противоположную восходу.

Я уходил в Город Семи Сосен, опустошенный. Душа моя была похожа на сгоревшую деревню, которую я так легко оставил. Мне было все равно, куда идти и что делать. Все. Кончено. Что-то выгорело во мне в ту ночь, и я был рад этому.

Если бы кто-нибудь встретился мне тем ранним утром на дороге, он увидел бы почерневшего от дыма, заляпанного кровью, в разодранной одежде молодого человека с глубокой складкой морщин на лбу и неестественно радостной улыбкой.

Я уходил в Город Семи Сосен…

часть третья «Шанкор»

1.

Я ушел в Город Семи Сосен. Сбылась моя мечта освободиться из плена хотов, Хоросефа и его деревни, я стал свободен от всего, кроме памяти, но быть пленником памяти оказалось самым тяжелым испытанием из всех пережитых мною. О Мир! Единственным утешением стало созерцание Мира, я убеждал себя, что хочу жить в нем, что это мой Мир, созданный для меня, и я больше никому бы не позволил управлять моей судьбою, но как оказалось, и это было лишь иллюзией.

Чувства умерли во мне, вернее, перешли на новую, более высокую ступень существования – сон души, я спокойно воспринимал все окружающее, радуясь красивому и испытывая отвращение к чудовищному, но это было будто за стеклом, где-то не во мне. Что случилось? Я сломался.

Но я ушел в Город Семи Сосен. Я не хочу вспоминать о своем пути, так как уже забыл его, потратив для этого слишком много сил и высыпав немало пепла забвения. Не нужно говорить о том, что смыло набежавшей волной, разве умно искать в океане потерянную ракушку? То, что невозможно понять, лучше забыть, то, что приносит лишь страдания, стоит закопать поглубже в землю, то, что мучит, лучше оставить там, откуда бежишь, и тем, кого стремишься покинуть. Вот все, что я понял.

Ошибкою было бы думать, что я радовался прибытию в Великий Город, в этот центр моего дурного мира; нет, я со страхом подъезжал к нему, боясь даже думать о том, что ждет меня за его стенами. Как оказалось, я был прав.

Нет-нет, я не жалею ни о чем, я все научился принимать, я стал мудр, но об этом позже.

Я подъехал к Городу месяц спустя после печальных событий, ознаменовавших кончину Сарки, горьковатый дымок расправы все еще чувствовался на губах, но я уже ловил ртом неизведанный аромат новизны.

Тот день, как я помню, был удивительно жарок. Солнце палило нещадно, раскаленный воздух змеился под копытами моего истомленного жаждой и усталого коня. Я и сам очень утомился, но во что бы то ни стало, решил в тот день достигнуть Города Семи Сосен, который, по словам встречных, должен был мне открыться через два часа пути. Можно представить, с каким нетерпением я ждал встречи с местом, к которому проделал такой долгий и нелегкий путь, и когда, наконец, увидел, то поразился его немыслимой красотой.

Въехав на очередной холм, я с изумлением разглядывал долину большой реки Митты, на берегах которой и раскинулся великолепный город. Сколько хватало глаз – громоздились дома, храмы, дворцы, пятнами лежали площади, тоненькими змейками извивались дороги, и сосны, вокруг были сосны. Они росли среди города небольшими парковыми рощицами, окружали большие дома, стройными рядами выстроились вдоль улиц. Это было красиво. Город был зеленым и казался волшебным причудливым лесом, творения человека переплетались с творениями природы.

Крыши роскошных дворцов слепили глаза, отливая солнечной медью, поблескивали глаза на верхушках хотских храмов, переливались, поглощая или отражая свет мощеные холофолью улицы. Река, перебороздившая город, была усыпана островками, соединенными с берегом мостами, воды Митты были усеяны крохотными лодчонками и крупными корабликами. Город жил.