Ночные крылья. Человек в лабиринте

– Посмотрим, – тихо сказал Раулинс.

Бордман казался более скользким, чем когда-либо, когда применял такой вот отеческий тон. Раулинс подумал, что умереть в лабиринте – единственный способ сохранить свою совесть. Однако едва эта мысль проявилась у Раулинса в голове, как он прогнал ее, ужаснувшись. Затем посмотрел на экран.

– Ну что ж, пойдем туда, – сказал он. – Мне уже тошно от этого ожидания.

Глава пятая

Мюллер видел, как они приближаются, и сам не понимал, почему чувствует себя так спокойно. Впрочем, он уничтожил одного робота, и с тех пор они роботов сюда больше не посылали. Но на экранах он видел людей, разбивших два лагеря во внешних зонах лабиринта. Он не мог различить их лица, не мог также понять, чем они там занимаются. Несколько человек разбили лагерь в зоне Е, другая группа – в зоне F. Перед этим Мюллер видел, как несколько человек погибли во внешних зонах.

Конечно, у него были свои способы борьбы. Можно, например, затопить зону Е водой из акведука. Он однажды сделал это совершенно случайно. И город почти целый день был вынужден устранять последствия этого наводнения. Он припомнил, как во время того наводнения зона Е оказалась изолирована перегородкой, чтобы вода не разлилась дальше. Если эти люди не утонут в первом потоке, то, уж конечно, в панике попадутся в какие-нибудь ловушки. Были и другие способы не дать им добраться до центра города.

Но ничего такого он не стал делать. И знал, что причина его бездействия кроется в желании избавиться от этого многолетнего заключения. Он ненавидел и опасался их, его приводило в ужас это вторжение, однако позволял им пробираться к себе. Встреча была уже неизбежной. Они уже знают, где он. (Но знают ли они, кто он?) А значит, найдут его, к своему или его сожалению. Ведь может оказаться, что за время своего долгого изгнания он исцелился от своего недуга и снова сможет пребывать среди людей. Хотя в глубине души он знал, что это не так.

Среди гидрян он провел несколько месяцев, а потом, поняв, что все его усилия тщетны, сел в свою капсулу и стартовал к кораблю, оставшемуся на орбите. Если у гидрян есть своя мифология, то он стал ее частью.

На корабле он совершил все операции для возвращения на Землю. Когда он уведомил электронный мозг корабля о своем присутствии, то внезапно увидел свое отражение на блестящей стальной пластине входного шлюза и испугался. Гидряне не пользовались зеркалами. Мюллер обнаружил на своем лице новые морщины, но обеспокоило его не это, а странные, какие-то чужие глаза. «Мышцы слишком напряжены», – подумал он. Закончив вводить программу своего возвращения, он лег в диагностическую кабину и заказал снижение нервного беспокойства на 40 децибел, горячую ванну и массаж. Но когда он вышел оттуда, глаза остались такими же странными. А кроме того, начался нервный тик. От тика он легко избавился, но с глазами ничего поделать не мог.

«Сами глаза не несут никакого выражения, – сказал он себе. – Такое впечатление производят веки. Они были долго перенапряжены, поскольку мне приходилось дышать замкнутым воздухом в скафандре. Это пройдет. У меня было несколько трудных месяцев, но теперь все позади».

Корабль впитывал энергию ближайшей из предназначенных для таких целей звезд. Запустился двигатель, создал прокол в пространстве, и Мюллер в своем пластиково-металлическом контейнере прошил Вселенную одним из самых коротких маршрутов. Но, несмотря на перемещение за счет искривления пространства, все равно проходило какое-то время, пока корабль, как игла, пронзал бесконечность. Мюллер читал, спал, слушал музыку и забавлялся сексатором, когда становилось невмоготу. Он говорил себе, что лицо его только кажется застывшим, но тем не менее после возвращения на Землю ему, наверное, не помешает небольшая косметическая операция. Эта экспедиция состарила его на несколько лет.

Делать ему было нечего. Корабль вышел из искривления пространства на расстоянии ста тысяч километров от Земли. Зажглись контрольные огоньки на пульте связи. Ближайшая станция космического слежения требовала, чтобы он сообщил свои координаты. Он приказал мозгу корабля передать надлежащие сведения.

– Уравняйте скорость с нами, господин Мюллер, – попросил дежурный по контролю движения. – Мы вышлем вам пилота, чтобы он сопровождал ваш корабль до Земли.

Корабль Мюллера все это выполнил. Мюллер увидел напоминающую медный шар станцию космического слежения. Довольно долго она росла перед ним, пока корабль не достиг ее.

– У нас запрос на ретрансляционную связь с вами с Земли, – сообщил дежурный. – От Чарльза Бордмана.

– Давайте, – сказал Мюллер.

Экран заполнило лицо Бордмана, розовое, свежевыбритое, пышущее здоровьем. Лицо хорошо отдохнувшего человека. Бордман улыбнулся.

– Дик, – сказал он. – Господи, какая радость, что я тебя вижу!

Мюллер включил тактильные функции и сквозь экран стиснул руку Бордмана.

– Привет, Чарльз. Один шанс из шестидесяти пяти, верно? Ну, вот, я вернулся.

– Что мне передать Марте?