Ночные крылья. Человек в лабиринте

– Минут пятнадцать-двадцать. Не знаю. Должно быть, их было штук пятьдесят, а то и все сто. Я ломал им спины. Они хрустели под ногами, как будто ломаются ветки. А потом клетка исчезла. – Раулинс дико расхохотался. – Это была просто лучшая часть программы! Едва я покончил с этими мелкими сволочами и уже надеялся передохнуть, явились три зверюги покрупнее, и, конечно же, клетка испарилась и…

– Помедленнее, – попросил Мюллер. – Ты тараторишь так быстро, что я не все понимаю. Можешь снять эти ботинки?

– То, что от них осталось?

– Вот именно. Скидывай их, мы сейчас обработаем твои ноги. На Лемносе полным-полно микробов. И одноклеточных, насколько мне известно. И бацилл, и бактерий, и много чего другого…

Раулинс подергал руками ботинки.

– Вы мне не поможете? К сожалению, я не…

– Тебе станет плохо, если я подойду ближе, – предостерег Мюллер.

– Да к черту все это!

Мюллер пожал плечами. Он подошел к Раулинсу и стал возиться со сломанной и погнутой застежкой ботинка. Металл был весь исчерчен следами крохотных зубчиков, как и кожа ботинок, и сами ноги. Вскоре Раулинс смог снять свои ботинки и легинсы. Он лежал, вытянувшись, на полу, кривился от боли и пытался выглядеть героем. Его ноги выглядели плохо, хотя никакая из ран не казалась серьезной; просто их было очень много. Мюллер включил диагност. Панель аппарата засветилась, под блоком с датчиками забегал луч.

– Это какая-то старая модель, – сказал Раулинс. – Я не знаю, как с ней обращаться.

– Положи ноги под анализатор.

Раулинс передвинулся. Теперь голубой свет мерцал на его ранах. В глубине диагноста что-то урчало и стрекотало. Вытянулось гибкое щупальце с тампоном, бережно протерло его левую ногу почти до паха. Диагност втянул внутрь окровавленный тампон и стал разлагать его на составные элементы, а тем временем другое щупальце водило тампоном по правой ноге Раулинса. Парень прикусил губу. Тампоны сделали свое дело: коагулянт остановил кровотечение, вся кровь была смыта, и стали четко видны неглубокие ранки и царапины. Выглядит не очень-то приятно, подумал Мюллер, хотя и не так мрачно, как раньше.

Диагност выдвинул ультразвуковой шприц и впрыснул какую-то золотистую жидкость Раулинсу возле копчика. Обезболивающее, догадался Мюллер. Вторая инъекция, темно-янтарная, скорее всего, какой-то общеупотребимый антибиотик, против заражения. Раулинс явно успокаивался. Теперь из диагноста выскочило множество крохотных щупалец, чтобы детально исследовать повреждения и проверить, не требуется ли что-то зашить. Раздалось жужжание и три резких щелчка. Диагност принялся залечивать ранки.

– Лежи спокойно, – сказал Мюллер. – Через пару минут все будет позади.

– Вам не следовало этого делать, – сказал Раулинс. – У нас в лагере полно медикаментов. А вам наверняка уже не хватает каких-нибудь важных препаратов. Нужно было просто позволить тому роботу отнести меня в лагерь…

– Не хочу, чтобы эти роботы здесь крутились. А мой диагност заправлен всем необходимым по меньшей мере на полстолетия. Я редко болею. К тому же этот аппарат способен сам синтезировать необходимое количество наиболее используемых лекарств. Нужно только время от времени снабжать его протоплазмой, а остальное он делает сам.

– Тогда позвольте хотя бы пополнить ваш запас самых редких медикаментов.

– Обойдусь. Я не нуждаюсь ни в каком милосердии. Ну, вот и все! Диагност закончил работать над тобой. Скорее всего, у тебя даже шрамов не останется.

Аппаратура оставила Раулинса в покое, он отполз от нее и поглядел на Мюллера. Глаза его сделались совершенно нормальными. Мюллер прислонился к стене в одном из углов этой шестиугольной комнаты.

– Никак не думал, – сказал он, – что на тебя нападут, а то не оставил бы тебя одного надолго. У тебя с собой нет оружия?

– Не.

– Падальщики обычно не нападают на живых. Что могло их сподвигнуть на это?

– Клетка, – ответил Раулинс. – Она испускала запах гниющего мяса. Приманивала их. И они вдруг полезли внутрь. Я думал, меня съедят живьем.

Мюллер усмехнулся.

– Любопытно, – сказал он. – Значит, и клетки эти тоже задуманы как ловушки. Благодаря твоему неприятному приключению мы получили кое-какую полезную информацию. Ты даже не представляешь, насколько меня интересуют эти клетки. Как интересует любая деталька этого странного окружения. Акведук. Пилоны-календари. Устройства, которые чистят улицы. Я благодарен тебе, что ты помог мне несколько углубить мое знание лабиринта.

– Я знаю еще одного человека с таким же подходом. Что неважно, как велик риск или какую цену нужно заплатить, если из опыта удается получить необходимые сведения. Это Борд…

Он оборвал это слово, резко закусив губу.

– Кто?

– Бордони, – сказал Раулинс. – Эмилио Бордони. Профессор, преподававший мне эпистемологию в университете. Его курс был просто изумительным. Но по сути это была просто прикладная герменевтика, наука о том, как обобщать.

– Это эвристика, – поправил его Мюллер.

– Точно? А я был уверен, что…