Ночные крылья. Человек в лабиринте

– Ты ошибаешься, – сказал Мюллер. – Ты же говоришь со специалистом. Герменевтика – это искусство интерпретации. Изначально занималась толкованием Священного Писания, но сейчас применяется ко всем коммуникативным функциям. Твой отец в этом хорошо разбирался. Моя миссия к гидрянам была экспериментом в области прикладной герменевтики. Увы, неудачным.

– А, что эвристика, что герменевтика!.. – Раулинс усмехнулся. – Ну, в любом случае я рад, что помог вам в изучении этих клеток. Мой достойный вклад в эвристику. Но можно в дальнейшем избавить меня от подобного?

– Пожалуй, – согласился Мюллер. Его почему-то охватило благодушное настроение. Он уже почти забыл, как приятно иметь возможность помочь другому человеку. Или наслаждаться неторопливой свободной беседой. – Ты пьешь, Нед? – спросил он.

– Спиртное?

– Да, это я и имел в виду.

– Умеренно.

– Угощу тебя местным напитком, – сказал Мюллер. – Его производят какие-то гномы в недрах этой планеты. – Он достал изящный флакон и две рюмки. Аккуратно налил в рюмки не более чем по двадцать миллилитров. – Я беру его в зоне C, – пояснил он, протягивая одну из рюмок Раулинсу. – Этот напиток бьет там в виде фонтанчика. И прям заслуживает этикетки «Выпей меня!».

Раулинс осторожно продегустировал.

– Крепкий!

– Да, около шестидесяти градусов. Лишь богу известно, что это такое, как оно синтезируется и для чего. Я просто принимаю его существование как данность. Мне нравится, как он умудряется быть одновременно и сладким, и пряным. В голову ударяет, само собой. Полагаю, это еще одна из ловушек. Можно приятнейшим образом налакаться… и лабиринт тебя добьет. – Он поднял рюмку. – Твое здоровье!

– Твое здоровье!

Они оба улыбнулись этому архаическому тосту и выпили.

«Осторожнее, Дик, – напомнил себе Мюллер. – Ты уже начал брататься с этим парнишкой. Не забывай, где ты. И почему. Разве пристало людоеду вести себя так?»

– Можно захватить немножко этого с собой в лагерь? – спросил Раулинс.

– Да ради бога. А зачем?

– Дать попробовать одному человеку, способному в полной мере оценить его достоинства. Он что-то типа гурмана. Путешествует с коллекцией самых разнообразных напитков. Их у него примерно сотня, полагаю, примерно из четырех десятков разных миров. Мне даже трудно вспомнить их названия.

– Есть что-нибудь с Мардука? – спросил Мюллер. – С планет Денеба? С Ригеля?

– Честно говоря, не знаю. Понимаете, я не прочь выпить, но не разбираюсь в марках.

– Может, этот твой приятель захочет что-нибудь из своих припасов обменять… – Мюллер замолчал. – Нет, нет, забудь, что я сказал. Не хочу никаких сделок.

– Вы можете просто пойти со мной в лагерь, – сказал Раулинс. – Уверен, он не пожалеет для вас ничего из своих запасов.

– До чего ты хитрый. Нет! – Теперь Мюллер печально глядел на свой фужер. – Меня тебе не уговорить, Нед. Я не хочу иметь ничего общего с людьми.

– Мне неприятно, что вы так к этому относитесь.

– Еще выпьешь?

– Нет. Мне пора возвращаться. И ведь я не должен был проводить здесь весь день. В лагере мне устроят головомойку за то, что я ничего не сделал из порученного.

– Бóльшую часть этого времени ты провел в клетке. За это они не могут быть на тебя в претензии.

– Могут. Я и за вчерашнее получил нагоняй. Мне кажется, им не особенно нравится, что я прихожу к тебе.

Мюллер вдруг почувствовал, как внутри у него все сжалось. Раулинс продолжал:

– После того как я растранжирил сегодня здесь целый день, не удивлюсь, если меня сюда совсем не отпустят. На меня будут злиться за это. Ну, поскольку они знают, что вы не горите желанием сотрудничать с нами, то расценивают мой визит к вам как потерю времени, которое я мог бы поработать с оборудованием в зонах E или F. – Он допил рюмку и поднялся, слегка кряхтя. Посмотрел на свои голые ноги. Диагност покрыл его кожу лечебной субстанцией телесного цвета, и теперь трудно было догадаться, что недавно ноги были искалечены. Раулинс осторожно натянул свои изодранные брюки.

– Ботинки не буду надевать, – сказал он. – Они в плохом состоянии, и ощущения от них будут не очень приятными. Думаю, смогу добраться до лагеря и босиком.

– Мостовая очень гладкая, – сказал Мюллер.

– Так дадите немного этого напитка для моего приятеля?

Ни слова не говоря, Мюллер вручил Раулинсу наполненный наполовину флакон. Раулинс прицепил его к поясу.

– Это был очень интересный день. Надеюсь, что мне еще удастся навестить вас.

4

Когда Раулинс захромал обратно в сторону зоны E, Бордман спросил:

– Как твои ноги?

– Устали. Но раны быстро подживают. Ничего, со мной все будет в порядке.

– Будь осторожен, не урони флакон.

– Не бойтесь, Чарльз. Он надежно пристегнут. Не хочу лишить вас такого удовольствия.

– Нед, послушай, мы ведь действительно отправили к тебе множество роботов. Я следил за каждой минутой твоей жуткой битвы с этими зверьками. Но мы ничего не могли поделать. Мюллер остановил и уничтожил всех роботов.

– Да ладно, что уж, – сказал Раулинс.

– Он в самом деле неадекватен. Вообще не пропускает во внутренние зоны ни одного робота.

– Все в порядке, Чарльз. Ведь я же выбрался из этого живым.

Однако Бордман все равно продолжал: