Ночные крылья. Человек в лабиринте

– Наука за эти девять лет не стояла на месте. Сейчас больше понимают, как работает мозг. Его внутренние электрические токи. В одной из лунных лабораторий создали потрясающую модель… ну, года два назад… и провели на ней полномасштабные эксперименты. Я уверен, что они наверняка отчаянно хотят, чтобы вы вернулись – тогда они смогут проверить верность своих теорий. Вернулись в вашем нынешнем состоянии. Они сделают вам операцию, заглушат то, что вы излучаете, и этим продемонстрируют, что они правы. От вас ничего не требуется, только вернуться вместе с нами.

Мюллер методично пощелкивал костяшками пальцев.

– Почему ты не говорил мне об этом раньше?

– Я сам об этом не знал.

– Ну конечно.

– Я правда не знал. Ведь мы же не ожидали, что встретим вас здесь. Поначалу никто не понимал, кто вы такой и что здесь делаете. Я им рассказал. И тогда наш врач вспомнил про такое лечение… В чем дело? Вы мне не верите?

– С виду ты просто ангелочек, – сказал Мюллер. – Такие вот голубые глазки и золотистые волосы. Что ты задумал, Нед? Зачем несешь всю эту чушь?

Раулинс покраснел.

– Это не чушь!

– Я тебе не верю. И не верю в это твое исцеление.

– Можете не верить. Но вы же только сами теряете, если…

– Не надо меня запугивать!

– Прошу прощения.

Повисла неприятная пауза.

Мысли в голове Мюллера сплетались в лабиринты: «Покинуть Лемнос? Чтобы снять это проклятие? Снова сжимать в объятиях женщину? Прикосновение женской груди, жгущее, как огонь… Губы? Бедра? Продолжить карьеру? Снова взлететь на небеса? Обрести себя после девяти лет мучений? Поверить? Вернуться? Согласиться?»

– Нет, – осторожно произнес он. – Меня невозможно исцелить.

– Вы просто утверждаете это. Но вы не можете такого знать.

– Это не укладывается в общую схему. Я верю в судьбу, мальчик. В то, что моя трагедия – это возмездие. Возмездие за тщеславие. Боги не посылают временное несчастье. Не ограничивают наказание несколькими годами. Эдип не вернул себе глаз. Или свою мать. Прометея не отпустили со скалы. Боги…

– Вы живете не в греческой пьесе, – напомнил ему Раулинс. – В реальном мире. В нем не все соответствует художественному замыслу. Возможно, боги сочли, что вы достаточно натерпелись. И раз уж мы заговорили о литературе – Ореста ведь простили, верно? Так почему вы считаете, что этих ваших девяти лет им явно недостаточно?

– Исцеление точно есть?

– Наш врач говорит, что да.

– Мне кажется, что ты лжешь, парень.

Раулинс отвел взгляд.

– Но с какой целью?

– Понятия не имею.

– Ну хорошо, я вру, – отчаянно сказал Раулинс. – Способа помочь вам не существует. Поговорим о чем-нибудь другом. Может, вы покажете мне фонтан с этим напитком?

– Он в зоне C, – сказал Мюллер. – Я не собираюсь сейчас туда идти. Зачем ты рассказал мне всю эту историю, если это неправда?

– Я же просил – сменим тему.

– Допустим, что это все-таки правда, – принялся рассуждать Мюллер. – Что если я вернусь на Землю, то меня смогут исцелить. Так вот, знай: меня это не интересует, даже если есть гарантия. Я видел людей Земли такими, какие они в действительности. Они топтали меня, упавшего. Нет, игра кончилась, Нед. Они смердят. Дурно пахнут. Смакуют мое несчастье.

– Ничего подобного!

– Что ты можешь знать? Ты тогда был ребенком. Еще более наивным, чем сейчас. Они же отнеслись ко мне как к мрази, поскольку я демонстрировал им тайны глубин их же самих. Отражение их грязных душ. Зачем теперь мне возвращаться к ним? Зачем они мне? Черви. Свиньи. Я видел, какие они на самом деле, в те несколько месяцев, что провел на Земле после возвращения с беты Гидры IV. Выражения их глаз, улыбки, боязливые улыбки, стремление оказаться подальше. «Да, господин Мюллер. Разумеется, господин Мюллер. Только не подходите ближе». Парень, приходи сюда как-нибудь ночью, я покажу тебе созвездия такими, какими они видны с Лемноса. Я назвал их по-своему. Здесь есть Кинжал, одно из них. Он длинный, острый. Направленный прямо в Задницу. И есть Древко. Есть Обезьяна и Жаба. Эти два сцеплены. Одна и та же звезда лоб Обезьяны и левый глаз Жабы. И звезда эта – Солнце, друг мой. Солнце Земли. Мерзкая крохотная звездочка, желтоватая, как понос. И на ее планетах множество созданий, которые растекаются по Вселенной, как моча.

– Можно я скажу кое-что, что может вас обидеть? – спросил Раулинс.

– Ты меня обидеть неспособен. Но попробуй.

– Думаю, у вас искаженное мировоззрение. За все проведенные тут годы вы утратили перспективу.

– Нет. Именно здесь я научился смотреть на все надлежащим образом.

– Вы вините человечество в том, что оно состоит из людей. Нелегко иметь дело с кем-то вроде вас. Если бы мы поменялись местами, вы бы поняли. Пребывание рядом с вами приносит боль. Это неприятно. Даже в эту минуту я ощущаю ее каждым своим нервом. Будь я немного ближе к вам, мне бы захотелось плакать. Нельзя ожидать, чтобы кто-то смог моментально приспособиться к этому. Даже ваши самые любимые не смогли…

– Никаких любимых у меня не было.

– Ведь вы же были женаты.

– Брачный контракт завершился.

– Ну, любовницы.

– Когда я вернулся, ни одна из них не могла меня вынести.

– Друзья?