Ночные крылья. Человек в лабиринте

Случилось так, что я стал невольным свидетелем того, как эта двусмысленная ситуация переросла в открытый конфликт. Был вечер ранней весны. Я долго и усердно рылся в самых глубоких ямах резервуаров памяти, выискивая данные, которыми никто не интересовался с начального момента их хранения. Моя голова шла кругом от картин хаоса. В поисках глотка свежего воздуха я шагал в ночном сиянии Перриса. Я прогуливался вдоль берега Сенна, когда ко мне подскочил агент Сомнамбулиста и предложил купить у него толкование мира снов. Я наткнулся на одинокого Пилигрима в его молитвах перед храмом плоти. Я наблюдал за парой юных Воздухоплавателей над моей головой и даже из жалости к себе пролил пару слезинок. Меня остановил звездный турист в дыхательной маске и усыпанной драгоценностями тунике. Приблизив свое красное, рябое лицо впритык к моему, он вдохнул мне в ноздри галлюцинации. Наконец, я вернулся в Зал Летописцев и наведался в апартаменты моих покровителей, чтобы отдать дань уважения перед тем, как уйти.

Олмейн и Элегро были дома. Так же, как и принц Энрик. Поманив меня кончиком пальца, Олмейн пригласила меня войти, но больше не обращала на меня внимания, как и все остальные.

Элегро сердито расхаживал по комнате, с такой яростью топая ногами по ковру, что нежные декоративные формы жизни в диком волнении то складывали, то разворачивали свои лепестки.

– Пилигрим! – выкрикнул Элегро. – Будь это какой-нибудь оборванец вроде Торговца, это было бы лишь унизительно. Но Пилигрим? Это просто чудовищно!

Принц Энрик застыл в неподвижности, сложив на груди руки. Под маской Пилигрима определить выражение его лица не представлялось возможным, но он казался совершенно спокойным.

– Будешь ли ты отрицать, что ты покусился на святость моего брачного союза? – кипятился Элегро.

– Я ничего не отрицаю. Я ничего не утверждаю.

– А ты? – Элегро резко повернулся к жене. – Говори правду, Олмейн! Хотя бы раз скажи мне правду! Что за истории рассказывают о тебе и этом Пилигриме?

– Я не слышала никаких историй, – ласково проворковала Олмейн.

– Такие, что он делит с тобой постель! Что вы вместе пробуете зелья! Что вы вместе воспаряете в экстазе!

Улыбка Олмейн не дрогнула. Ее широкое лицо оставалось спокойным. В моих глазах она выглядела красивее, чем когда-либо.

Элегро нервно потянул за нити своей шали. Его суровое, бородатое лицо потемнело от гнева и раздражения. Его рука скользнула в складки туники и извлекла крошечную блестящую бусину видеокапсулы. Элегро на ладони протянул ее паре прелюбодеев.

– Зачем мне что-то доказывать? – спросил он. – Здесь все. Полная запись в фотонном потоке. Вы были под наблюдением. Или вы думали, что в таком месте, как это, можно что-то спрятать? Особенно ты, Олмейн, как ты могла так думать?

Олмейн посмотрела на капсулу с расстояния, как будто это была бомба.

– Значит, ты шпионил за нами, Элегро, – сказала она с видимым отвращением. – Полагаю, ты испытывал огромное удовольствие, наблюдая за нами в нашей радости?

– Животное! – выкрикнул Элегро.

Положив капсулу в карман, он подошел к неподвижному Принцу. Его лицо было искажено праведным гневом. Стоя на расстоянии вытянутой руки от принца, он объявил ледяным тоном:

– Ты в полной мере понесешь кару за это бесчестье. Ты будешь лишен одежд Пилигрима, и тебя ждет судьба, уготованная всем монстрам. Да поглотит Воля твою вашу душу!

– Придержи язык, – процедил сквозь зубы принц.

– Придержать язык? Кто ты такой, чтобы говорить такое? Пилигрим, который обольщает жену своего хозяина, чем вдвойне оскверняет святость брака, который одновременно изливает ложь и ханжество? – кипятился Элегро.

Куда только подевалось его ледяное самообладание? Он впал в почти бессвязное исступление, демонстрируя отсутствием самоконтроля всю свою внутреннюю слабость. Мы трое застыли на месте, онемев от потока его слов. В следующий миг Летописец, не в силах больше сдерживать клокочущее в нем негодование, схватил принца за плечи и принялся яростно трясти.

– Грязь, как ты смеешь прикасаться ко мне?! – рявкнул Энрик.

Ударив обоими кулаками Элегро в грудь, он отшвырнул его от себя. Отлетев через всю комнату, тот врезался в подвесную полку и сбросил на пол шеренгу водных артефактов. Три колбы с мерцающей жидкостью вздрогнули и пролили свое содержимое. Живой ковер издал пронзительный крик мучительного протеста. Задыхаясь, ошеломленный Элегро прижал руку к груди и воззвал к нам за поддержкой.

– Физическое насилие, – прохрипел он. – Позорное преступление!

– Первым напал ты, – напомнила супругу Олмейн.

– За это не жди прощения, Пилигрим! – пробормотал Элегро, тыча в принца дрожащим пальцем.

– Больше не называй меня Пилигримом, – заявил Энрик. Его руки легли на забрало маски. Олмейн вскрикнула, пытаясь помешать ему, но в своем гневе принц не владел собой. Швырнув маску на пол, он встал к Летописцу лицом – жестоким, изуродованным лицом с резкими ястребиными чертами и серыми механическими сферами вместо глаз, скрывавшими всю глубину его ярости.