Ночные крылья. Человек в лабиринте

– Они хотят, чтобы мы им помогли, – сказал я и выслушал их крики. – В их деревне, – продолжил я, – вспышка болезни кристаллизации. Они хотят, чтобы мы попросили Волю смилостивиться над страдальцами.

Олмейн отпрянула. Я представил брезгливую гримасу под ее маской. Она взмахнула руками, чтобы дети не прикасались к ней.

– Мы не можем пойти туда! – сказала она мне.

– Мы должны.

– Но мы спешим! Джорслем переполнен. Я не хочу терять время в какой-то захудалой деревне.

– Мы нужны им, Олмейн.

– Разве мы лекари?

– Мы Пилигримы, – тихо сказал я. – И наши привилегии вытекают из наших обязательств. Если мы имеем право рассчитывать на гостеприимство всех, кого мы встречаем на нашем пути, мы также должны отдать наши души в распоряжение страждущих. Идем.

– Я никуда не пойду!

– Как это прозвучит в Джорслеме, когда ты будешь рассказывать о себе, Олмейн?

– Это гадкая болезнь. Что, если мы ее подцепим?

– Это тебя беспокоит? Положись на Волю! Как ты можешь ожидать обновления, если твоей душе недостает благодати?

– Что б тебе сгнить, Томис, – сказала она убитым голосом. – И когда только ты сделался таким благочестивым? Ты делаешь это нарочно, из-за тех слов, что я наговорила тебе на Сухопутном мосту. В тот глупый момент я насмехалась над тобой, и теперь в отместку ты готов подвергнуть нас обоих ужасной опасности. Не делай этого, Томис!

Я пропустил ее обвинение мимо ушей.

– Дети напуганы, Олмейн. Подожди меня здесь или ступай в следующую деревню и жди меня в тамошнем общежитии.

– Не бросай меня одну посреди пустыни!

– Я должен идти к больным, – твердо сказал я.

В конце концов, она пошла со мной – думаю, не из-за внезапного желания помочь, а скорее из-за страха, что ее эгоистичный отказ может неким образом навредить ей в Джорслеме. Вскоре мы пришли в деревню, крошечную и убогую, потому что Агюпт лежит усыпленный зноем и почти не меняется тысячелетиями. Контраст с оживленными городами южной части Африка – городами, которые процветают благодаря производству предметов роскоши на своих огромных мануфактурах, – огромен. Дрожа от жары, мы последовали за детьми в дома больных.

Болезнь кристаллизации мы получили в качестве «подарка» от звезд. Не многие из болезней инопланетных пришельцев передаются землянам, но из миров созвездия Копья пришел этот недуг, принесенный инопланетными туристами, и болезнь обосновалась среди нас. Случись это в славные дни Второго Цикла, мы бы искоренили ее за один день, но теперь наши навыки притупились, и ни один год не проходит без вспышки. Когда мы вошли в первую из глинобитных хижин, в которых лежали жертвы, Олмейн была явно напугана.

Для того, кто заразился этой болезнью, надежды нет. Остается лишь надеяться на то, что она пощадит здоровых. И к счастью, это не очень заразная болезнь. Она коварна, она передается неизвестным образом, часто не переходит даже от мужа к жене и вместо этого прыгает в дальний конец города, а порой и в другую страну.

Первый ее симптом – шелушение кожи, зуд, перхоть на одежде, воспаление. Затем по мере вымывания кальция следует слабость в костях. Тело становится мягким и резиноподобным, но это все еще ранняя фаза. Вскоре наружные ткани затвердевают. На роговице глаз образуются толстые матовые мембраны. Ноздри закрываются и наглухо слипаются, кожа становится грубой, шершавой. В этой фазе заболевания распространено ясновидение. У страдальца проявляются таланты Сомнамбулиста, и он произносит пророчества. Душа может часами блуждать, отделяясь от тела, хотя жизненные процессы продолжаются. Затем, в течение двадцати дней после начала болезни, происходит кристаллизация. В то время как скелетная структура растворяется, кожа идет трещинами, покрываясь геометрическим орнаментом кристаллов.

В это время жертва смотрится довольно красиво – этакая точная копия себя сплошь в драгоценных камнях. Кристаллы светятся ярким внутренним светом, фиолетовым, зеленым, красным. Их острые грани час от часа образуют новые углы. Малейшее освещение в комнате заставляет кожу страдальца играть сияющими отражениями, которые слепят и радуют глаз. Все это время внутри тело меняется, как будто образуя некую странную куколку. Чудесным образом на каждом этапе трансформации жизненно важные органы продолжают функционировать, хотя в кристаллической фазе жертва больше не способна общаться с другими и, возможно, даже не догадывается об изменениях в себе. В конечном итоге метаморфоза достигает внутренних органов, и тогда конец близок. Инопланетная инфекция не в состоянии изменить их, не убив при этом своего хозяина. Кризис наступает быстро: короткая судорога, последний выброс энергии по нервной системе кристаллизованного, тело на миг изгибается дугой, что сопровождается нежными дребезжащими звуками подрагивающего стекла, и все заканчивается. На планете, откуда пришла эта зараза, кристаллизация – не болезнь, а обыкновенная метаморфоза, результат тысячелетней эволюции в направлении симбиотических отношений. К сожалению, у землян такой эволюционной подготовки не было, и агент изменений неизменно приводит своего напарника к смертельному исходу.