Ночные разговоры

Для заполнения карточек, рассказывала Вера Львовна в последнее время совместной супружеской жизни с Краснопольским, ее отец составил анкету. Его интересовали конкретные вопросы из жизни людей, на которых он завел карточки. Во всяком случае, вопросы он всегда задавал одни и те же и в одном и том же порядке. Вера Львовна знала эту анкету наизусть. Помимо обычных анкетных данных его интересовало, менял ли человек работу, почему он уволился или его уволили? Спрашивал о рабочей дисциплине, куда девался уволенный работник, какими деловыми качествами обладал новый человек в сравнении с ушедшим или уволенным? Обо всем этом он, видимо, много говорил с Николаем Ивановичем — тот тоже выучил эту анкету наизусть и поставлял профессору материалы. Делал ли он по этим материалам какие-нибудь выводы, Вера Львовна не знала, поскольку последних глав она не читала. Вместе с Краснопольским они решили собрать все бумаги, записки, карточки и спрятать туда же, где были готовые рукописи.

Наша электричка прибыла в Павловск. Сначала мы решили посмотреть дворец. В вестибюле нам указали на корзину с тапочками. Мы привязали их шнурками и пошли волочить ноги по анфиладам новеньких, после реставраций, залов. Говорили что-то о красоте, которая мертва без человека, приказавшего все это построить и пользовавшегося всем этим.

Из музея мы ушли довольно скоро и направились в парк. По-прежнему было пасмурно: казалось, никогда не было ни солнца, ни дождя, будто время остановилось. Мы прошли через Висконтиев мост, дошли до пруда, он казался стеклом, потемневшим от времени зеркалом в золотой оправе осенних листьев, не хотелось ни о чем говорить. Откуда-то издалека послышались звуки гитары и пьяные голоса. Мишка предложил пойти в сторону от дорожки. На холмике, под большой березой виднелась скамейка. Мы сели, чуть съежились, приготовились… Подвыпивший голос запел: "Сижу на нарах, как король на именинах". Какие-то голоса пытались встрять. Певший выругался, прокричал: "Рожи, прислушайтесь, нас товарищ увековечил!" — снова попытался запеть, остальные продолжали шуметь, ничего не было возможно понять.

Они прошли мимо, я с облегчением вздохнула:

— Слава Богу, пронесло.

— Что ты, это же почти интеллигенты, слышала песенку…

Мы посидели, я попросила Мишку дорассказать про Краснопольского.

— Я тебе уже говорил, на передовую его не отправили из-за плохого зрения, он попал в военно-полевой суд фронта. К осени немцы приблизились к Ленинграду, он оказался недалеко от города и несколько раз в ту осень приезжал домой. Последний раз он был в декабре. Жена его тогда уже была в очень плохом состоянии, тесть умер в ноябре. Она старалась кормить получше больного отца, к тому же в ту осень ездила под Пулково, рыть окопы. В свой последний приезд в город, Яков Моисеевич все же обследовал его комнату и убедился — бумаги профессора на месте.

Зимой Яков Моисеевич получил письмо от бывшей жены профессора с извещением о смерти Веры Львовны и что Валентина Аполлоновна ждет его похоронить падчерицу — у нее нет сил сделать это без него. Еще она писала: в городе такой холод и голод, покойников много, некому хоронить. Краснопольский в это время лежал в госпитале с воспалением легких и не мог поехать хоронить жену. Он говорил: таких известий из города боялись, никто открыто не писал о положении в Ленинграде — ходили слухи, за такую информацию могли посадить и отправителя и получателя — за распространение клеветнических слухов.

Конец этой истории Краснопольский узнал уже после войны. Он снова поселился в той же квартире. Валентина Аполлоновна старалась быть с ним ласковой, приглашала на чаек. На этих чаепитиях она говорила: в квартире в живых из интеллигентных людей они остались вдвоем, все приезжие из деревни. В первую же их встречу она рассказала: ее второй муж и падчерица, жена Краснопольского, умерли почти одновременно, в конце января. Оба трупа, она прямо так и выразилась, она перетащила в кладовку, там они в замёрзшем состоянии пролежали до марта, пока в квартире не появилась Зоя, племянница Анны Петровны, которой удалось похоронить их в общую могилу. Рассказывая, она повторяла: "Что здесь было — не передать".

Зоя же рассказала эту историю несколько иначе: она говорила, будто Валентина Апполоновна не случайно не заявляла об умерших — она пользовалась их продуктовыми карточками и таким образом выжила. Зое удалось устроиться поварихой на буксир, курсировавший из Ленинграда в Кронштадт. Когда Нева замерзла, она поступила на работу в ЖАКТ Куйбышевского района и жила у своей подружки, вместе отапливались мебелью из пустующих квартир.