Норито. Сэммё

Великому повелению согласно, так возвещается: ждали мы, что министр назавтра служить нам прибудет. Но известили нас, что не излечился он и не придет к нам — государя своего покинув, далеко отошел. И подумали мы тогда, ведь это [известие] — или заблуждение, или безумие! Ушел он — но кому же доверил великие деяния ведомства дел державных? Ушел он — но кому же передал их? О, какое горе, какая печаль! С кем нам теперь беседы вести? К кому теперь с вопросами идти? И вот терпим мы надсаду и печаль, боль и тоску. И слезы великие проливаем, — сие повеление великое возвещается. О, какая надсада, какое горе! Неужто со дня сегодняшнего уж не услышим мы боле о тех деяниях, что министр исполнял? Неужто со дня завтрашнего уж не увидим мы боле облика министра, что при нас службу свою нес? Дни и месяцы пройдут, копясь, но все больше будет расти печаль наша. Годы и часы пройдут, громоздясь, но все больше будет прибавляться тоска наша.

Министр наш великий, восхитительные цвета весен и осеней — с кем вместе мы зреть будем и дух веселить? Чистые места гор и рек с кем вместе мы зреть будем и дух просветлять? Помыслим мы о том, и вздыхаем, горюем, — сие повеление великое возвещается. Ты, министр великий, десять тысяч дел исполнял, не зная отдыха и небрежения, не зная искривлений и отклонений, властителями и вельможами управлял ты, сердца своего не деля, повсеместно и спокойно, народ Поднебесной милостью дарил огромно и широко. И не только тем [ты славен]. Дабы деяния Поднебесной успешны были, государя своего и на краткий миг не оставлял, отдыха не знал; чтобы народ Поднебесной привольно жил, утра и вечера, ночи и дня не различая, радел ты [о нем] и пекся. И потому пребывали мы [на престоле] надежно и светло, спокойно и радостно. Но вдруг двор наш оставив, ушел ты, и нечего сказать нам, и не ведаем мы, что делать, в тоске и сокрушении пребываем, — такое повеление возвещается. Особыми словами возвещается: служил ты нам так огромно и широко, что и чад дома твоего мы не оставим и не утратим, а станем ласкать и возвышать, о них разузнавать, на них оглядываться. Путь твой далекий пройди без тревоги за то, что позади оставляешь, с сердцем мирным, спокойно и счастливо. Такое повеление великое возвещается.

№ 52. Указ о назначении Фудзивара-но Нагатэ великим министром [476]

Повелению великому согласно, так возвещается:

не только ныне встречалось [усердие] такое,

с каким ты, министр великий, [при дворе нашем] служил.

Во время царствования государя того[477],

о коем молвят с трепетом,

что правил Поднебесной из дворца Афуми-но Ооцу,

твой прадед, министр Фудзивара-но асоми[478],

с сердцем светлым, чистым,

престолу государеву помогал и службу нес.

Во время же царствования государей[479],

что Поднебесной из дворца Фудзивара правили,

дед твой[480], министр великий державных деяний,

тоже с сердцем светлым, чистым

престолу помогал и службу нес.

Ныне ты, министр наш,

нам, неумелым, помогал и службу нес.

И с благодарностью и почтением мыслим мы о том,

что поколения министров преданных нам послужили.

И посему, раз есть должность унаследованная,

то мы, полагая, что министр наш

тоже с тщанием и радением служит,

звание великого министра державных деяний

на него возложить хотели, ему доверить,

но он упорно отказом ответствовал и не принимал.

Впоследствии возложим, думали мы,

и вот звание министра великого державных деяний

на тебя возлагаем и награждаем, —

такое повеление великое возвещается.

№ 53. Указ о наказании заговорщиков [481]

Повелению великому, государем реченному,

всех ста управ чиновники и люди из ста родов Поднебесной,

все внимайте, — так возглашаю.

Ныне Мокухи-но Тарусима по собственному почину признался в замыслах супротивных. Расспросили мы его, — уж годы миновали и месяцы прошли после [деяния] того, о коем он поведал согласно законам, и Тарусима наказанию подлежит за вину тяжкую, однако уж годы миновали и месяцы прошли, а он, слугой нашим будучи, по собственному почину признание принес. Посему его мы продвигаем, повышением в ранге жалуем и награждаем.

И сему великому повелению государеву

все внимайте, — так возглашаю.

Особыми словами возвещается: слуги наши Ахата-но Хиробэ и Ато-но Катаси, что в замысле супротивном участвовали, но таились и нам не докладывали, согласно закону, подлежат обезглавливанию за тяжкое преступление. Однако же соизволением нашим мы их прощаем, милуем и назначаем наказанием дальнюю ссылку.

И сему великому повелению государеву

все внимайте, — так возвещаю.

№ 54. Указ о смещении принца Осабэ [482]

Повелению великому, государем возвещенному,

ста управ чиновники и люди из ста родов Поднебесной

все внимайте, — так возглашаю.

Принц Осабэ, коего мы наследником назначили,

и мать его, принцесса Иноэ,

не раз и не два, а многажды

уличены были в тяжкой вине ворожбы.

Не мыслим мы, что нам только принадлежит

тот пост на престоле высоком,

унаследованном от солнца небесного.

И теперь, если на месте принца наследного,