Нормандский гость

— Мне стоило немалых трудов добиться этого. Упор делался на одно: место ли семейным распрям перед актом заключения мира между двумя соседними и, заметьте себе, герцог, родственными державами! В конце концов я её добила. Затем условились о встрече: двадцать пятого мая в Монфокон-ан-Аргонн.

— Участники? — коротко спросил Карл.

— Кроме нас с вами — король Людовик, Эмма, обе императрицы и Гуго. Как только вернётесь в Лан, пусть король немедленно известит об этом мать и герцога франков. Вслед за вами, чуть позднее, я сама прибуду в Лан. Сейчас меня задерживают кое-какие дела, не то я отправилась бы вместе с вами.

— Непременно приезжайте, герцогиня, ведь на среду восемнадцатого мая назначено заседание в Компьене: король будет судить Адальберона.

— Сдался ему этот святоша! Будто без него не хватает забот.

— Это дело чести. Людовик будет судить его как предателя.

— Много шуму, да мало толку, — повела бровью герцогиня. — Попробуй заставить лису есть яблоки, коли ей милее воровать кур.

— Архиепископа осудят и сошлют, это послужит наглядным примером для других. Так полагает король, но не ошибусь, если скажу, что так не думаем мы с вами.

— Что же сделали бы вы на месте племянника?

— То же, что и вы, — уклончиво ответил Карл.

— Хотите, чтобы я первой раскрыла карты? — усмехнулась Беатриса. — Что ж, пожалуйста, раз вам этого так хочется. Что делали римляне с неугодными правителями или консулами? Судили? Ссылали? Как бы не так! Возня, да и только. Яд, меч, кинжал или стрела — вот орудие власти. Пусть это грубо и подло, но только это порою спасает от смерти тебя самого. К тому же у других вызывает страх, тот, в свою очередь, — раболепие.

— Однако такого правителя очень скоро начинали ненавидеть, и заканчивал он так же, как и его жертва.

— Кто посмеет обвинять короля в смерти какого-то попа, к тому же предателя! Мало ли куда он подевался? Был — и нет его. Исчез! При чём же здесь король? Какой суд докажет его вину?

— Не старайтесь доказывать мне прописных истин, герцогиня. Я вовсе не спорю с вами.

— Значит, согласны?

— Нашего согласия король не спросит, а поэтому нам останется лишь подчиниться его решению.

— Что ж, пусть будет как будет, — махнула рукой Беатриса. — В конце концов, мне нет до этого Адальберона никакого дела. Скажите лучше, как развлекалась молодёжь в моё отсутствие? Вряд ли сёстры обошли вниманием вашего спутника.

— Нормандцу не приходилось скучать, — ответил Карл улыбаясь. — К таким, как он, всегда льнут женщины. Удивляюсь, как они делили его между собой.

— Природное влечение самки к самцу, — обронила герцогиня. И прибавила: — Извечное стремление женщины иметь здоровое потомство, а не хилых котят, умирающих через месяц или год после рождения.

— Если моя племянница родит, никто не удивится, пусть даже ребёнок будет не похож на её покойного мужа. По срокам выйдет, что дитя — законное. Она этого хотела, я это видел и не мог запретить. В конце концов, это её дело. Но вот что скажет другая своему мужу?

— Ничего, — сказала Беатриса. — У неё трое от Генриха. Зачем ей ребёнок от нормандца? А вот Герберга поступила мудро: ей и в самом деле пора рожать. И в этом ребёнке будет кровь нормандских герцогов и франкских королей.

Глава 10. Реймский пленник

Архиепископ Реймский Адальберон, словно зверь в клетке, метался от стены к стене в своих покоях. Предстоящий суд страшил его. Изгнание — не лёгкая кара; это было позором, провалом его планов. И всё же не самым худшим. Юный король был настолько предубеждён против главы Арденн, что архиепископ не без оснований уже видел свою голову под топором палача. Измена королю и своему народу — такого Людовик простить не мог, не имел права. Покойный Лотарь не раз указывал сыну: этого Иуду необходимо судить, а затем предать казни. Неожиданная смерть короля не спасла Адальберона, а лишь отсрочила приговор. Людовик пошёл по стопам отца, это было ясно; советчики, которых науськивал Герберт, не могли поколебать его решения довести задуманное прежним королём до конца. Даже Гуго, которому умирающий Лотарь завещал довериться, был бессилен что-либо сделать. Говорят, юный монарх теперь подпал под влияние своего дяди, так сообщили шпионы.

Архиепископ остановился, задумался, уставившись в окно. Зачем герцог Лотарингский прибыл в Лан? Казалось, этому легко найти объяснение: смерть брата, и вот он — путь ко двору, к власти, трону... К трону? Узник усмехнулся. Ну, нет, не бывать этому, покуда он ещё жив, покуда не было суда. Но, впрочем, о чём это он? Людовик ведь молод, куда Карлу до трона! Но что если... Кто знает, что на уме у братца Лотаря? Дорогу к престолу нетрудно освободить, способов предостаточно.