Новая повесть о великой войне

– Да, хотел бы я сидеть как они, при такой кормёжке, без фронта, бомбежек и атак, да ещё заниматься любимым делом. Либералов смущало ограничение свободы. А у миллионов солдат была свобода, только вперёд, и «Ни шагу назад».

По этому, многие из них, в тех условиях, и говорили:

– Хорошенькое сидение. Просто прячутся от войны и фронта.

Конечно, это были обывательские понятия, но они были, и от этого никуда не уйти.

Это мне рассказывал А. Гальперин, работавший в 1941 году на «Омском авиационном комплексе» – заводов изготовителей. И как А.Н. Туполев приезжал на завод в сопровождении двух охранников и уже в августе 1941 года, начале 1942года, исправлял свои ошибки и решал вопросы турельной защиты своих бомбардировщиков. Эти машины, многие из которых оставались ещё живыми, тут же переделывались. А на фронты отправлялись бригады, врезавшие огневую защиту, уже в бомбардировщики несущие боевую службу.

Не хочется говорить о справедливости или несправедливости тех или иных мер НКВД и Ежова. Увлечение этим вопросом не прольёт свет на суть, происходивших событий. Но то, что бомбардировщик ТБ-3 имел открытую кабину пилотов и открытую заднюю и верхнюю турель, с маломощными пулемётами и те же дефекты были у более позднего туполевского СБ -2, вызвало у всех людей, мало-мальски знакомых с проектированием авиационной техники, недоумение. Как так, боевые самолёты, которые предназначались, как бомбардировщики дальнего действия, а имеют такое несоответствие в вооружении. И даже отсутствует нижняя люковая установка, оснащённая пулемётами ШКАС, что стало ясно уже по результатам Финской кампании.

Правда, говорить о том, что они не внесли ничего нового в развитие авиационной техники, будет несправедливо. Громадные размеры ТБ-3 и его малая скорость до 200 километров в час, всё же решали ряд прогрессивных, для своего времени аэродинамических и конструктивных задач, таких как использование моноплана, в несущей конструкции планёра, и его большую грузоподъёмность. Вообще эти машины на момент их создания, вызывали фурор и изумление при решении ряда, в большей мере, гражданских задач, но не имели перспективы, с учётом их модернизации на длительный период – как боевые машины. Тут же приписывается Туполеву мысль, что он спас более 200-т авиаконструкторов, арестованных Ежовым по его недомыслию, которое приходилось исправлять Л.П. Берия по указанию И.В. Сталина. Туполев, конечно, участвовал в этом процессе, но выполняя указание И.В. Сталина и Л.П. Берия, и никакой магической силой в его осуществлении он конечно не обладал.

В предвоенный период эти вопросы не имели такого острого звучания, как в послевоенный период, после симоновского демарша. Тогда, серийный выпуск этих машин был прекращён, а дальняя бомбардировочная авиация переходила на бомбардировщик С.В. Ильюшина – ДБ-3ф, впоследствии модернизированный под наименованием ИЛ-4. Количество боевых машин ТБ-3, конечно, без учета гражданской авиации, было невелико, всего немногим боле 500 единиц и то, базирующихся на дальних аэродромах. А в зоне прикрытия границы присутствовало всего два полка. После Финской компании их было запрещено использовать как дневные бомбардировщики. Их использовали как военно-транспортные самолёты, с возможностью ограниченного применения, в качестве ночных бомбардировщиков.

Но перед войной стало ясно, что они уязвимы для истребительной авиации противника даже на своей территории, и даже в функции военно-транспортной авиации. По этому, и встал вопрос об их модернизации и усилении их огневой защиты. О чем и позаботился Л.П. Берия, направив А.Н. Туполева в Омск. Жил он тогда в отдельном особняке, имел конструкторскую группу и работал, конечно, при полном материальном обеспечении, но под охраной. В наше время годы прошли – А.Н. Туполев, уважаемый человек, создававший и хорошие машины, но от факта никуда не денешься и валить незащищенность туполевских машин, начального периода войны, на Л.П. Берия или на И.В. Сталина это какая-то бессмыслица. Но и конструктора разработчики должны были созреть, пройдя через ошибки и неудачи до нового уровня техники.

Не берусь судить, правилен был ли его арест, в те годы, или нет, но время было суровое, на карте стояла жизнь страны. А может быть и правильно, с точки зрения того времени, а не проекции на современные либеральные понятия, когда любой развал и прямое вредительство сходят с рук. Время прошло. Он выполнил порученную ему работу и его освободили, кажется ещё и, наградив «Сталинской премией», как её сейчас именуют – «Государственной премией». И, кажется, справедливость восторжествовала, но эти факты в антисталинской и антисоветской пропаганде использовались ещё долгое время. Да и сейчас они продолжают звучать.