Новенькая на факультете боевых магов (СИ)

Можно подумать, всё, что ей нужно — это учёба. Почти всё свободное время она уделяет практическим занятиям по огненной магии (правда, не особо успешно), одно за другим поглощает методические пособия по магии огня, до изнеможения занимается на спортплощадке и спит ночь напролёт как убитая. У неё неплохие показатели как для девчонки, хотя Джед совершенно не в курсе, какие для девчонок они в принципе должны быть и знать вообще не желает. Конечно, она уступает парням в силе и скорости, но при этом неплохо показывает себя в стихийном баскетболе. Он даже рискнул назначить её центровым защитником и ни разу не пожалел. А когда Пламфли подсунул ему бумажку, где чёрным по белому было напечатано, что он, Джед Фицрой, обязан отпускать кадета Фостер с тренировок по баскетболу с шести до половины восьмого ежедневно с целью подготовки к участию в конкурсе красоты, он не на шутку рассердился. И только когда ректор Косгроув дал понять, что от Фостер в этом дурацком конкурсе зависит репутация всего факультета, Джед был вынужден пойти на компромисс. Но уж когда ему представлялась возможность отыграться на ней по полной, она добровольно выкладывалась на все двести и при этом делала вид, будто его ненависть только её подзадоривает.

Стоп. Снова «ненависть»?

Нет же, это что-то другое. Лёгкая неприязнь, подозрительность, недоброжелательство и сомнение. Вполне понятное нежелание видеть в своей команде девчонку, наконец. Потому что из-за неё они могли сдать позиции и уступить «Фениксам», буквально наступающим на пятки. Пока этого не случилось, но радоваться рано. Джед на своём опыте знал, что женский пол чрезвычайно ненадёжен во всех отношениях. Он подвержен болезням, капризам, перепадам настроения и, что самое неприятное — чувствам, которые, подобно вирусам, способен насаждать другим. А там, где замешаны чувства, как известно, буйно расцветают манипуляции. Девчонки сразу секут, из кого можно начинать вить верёвки и делают это так умело, словно их учат этому с малых лет. А он не станет плясать под дудку какой-то девчонки. Он никогда не подстраивается. Не старается угодить. Не принимает во внимание их капризы.

Только новенькая почему-то не капризничает.

После того случая на занятии профессора Прингла она сменила тактику. Он и сам толком не понял, что именно произошло. Возможно, она попыталась применить какие-то женские штучки и… Ладно, он признаёт, что у неё даже что-то получилось, но ужасно коряво и он давно всё переборол и забыл. И всё же для надёжности поставил щиты и броню нарастил, чтобы ни одна её хитроумная уловка не просочилась внутрь.

Но почему-то каждый раз, лёжа в кровати без сна, он прокручивал тот инцидент в глубинах своей памяти и предусмотрительно не обещал больше так не делать, потому что не хотел давать слова, которого не сможет сдержать. И это ещё хуже, чем питать к новенькой чувства. Слишком много чести для какого-то одуванчика.

А ещё эта мозоль на пятке… Почему она её не вылечит? Можно подумать, мозоль причиняет дискомфорт не столько ей, сколько её командиру.

Почему именно её прислали к нему на континент? Он прекрасно знает, чего ждать и как вести себя с такими, как Эффи, Иона и Бонни. Даже Эффи, которая всколыхнула в душе нечто похожее на влюблённость и официально считалась его девушкой целых три недели, не вызывала столько мыслей, как эта странная новенькая.

Что же ей нужно на самом деле?

Он не успокоится, пока это не выяснит.

Когда луч соскользнул с острой коленки и отправился гулять дальше, новенькая пошевелилась. Джед прикрыл веки и продолжал наблюдать из-под опущенных ресниц. В конце января ночи были особенно душными и Фостер, не ожидая подвоха, почти не укрывалась. Да она вообще проявляла исключительную беспечность! Парням надоело строить из себя джентльменов и задвижку в душевой часто ломали. Джед собственноручно чинил её пару раз и стабильно дважды в неделю напоминал о том сержанту Ортеге. Новенькой же на отсутствие задвижки было абсолютно начхать. Она приноровилась ходить в душевую к подружкам на военмед или принимала душ вместе со всеми. Говорят, она никогда при этом не снимала белья, и каждому, от кого Джед это слышал, прилетал нехилый удар правой, но сам Джед всякий раз перед тем, как туда войти, предпочитал убедиться, что новенькой там нет и это ужасно его раздражало.

Она рывком поднялась с постели и, чего Джед никак не мог ожидать, подошла и остановилась прямо напротив. Так, что её лицо с помятой из-за складки на подушке щекой оказалось прямо на уровне его глаз.

— Подсматриваешь, Фицрой? — упрекнула она.

— Кто тут? Ты, Фостер? Вообще-то я сплю, — покривил он душой. — Чего тебе? Живот болит?

Она почесала плечо. Задумчиво повела головой, поворачиваясь к окну и… Чёрт, никакой это не след от подушки, а самая настоящая язва.

— Не чеши! Дай посмотрю! — прозвучало обеспокоенно и оттого неожиданно для самого Джеда.

К счастью, новенькая, озабоченная появлением язв, этого не заметила.

Джед молниеносно и совершенно бесшумно, не желая будить на все лады храпящих парней, спрыгнул на пол.