Новгородские былины

В 1871 г. вслед за П. Н. Рыбниковым в Олонецкую губ. отправился крупный славист[31] А. Ф. Гильфердинг. Он сделал ряд повторных записей от рыбниковских певцов, обнаружил еще немало сказителей, притом и там, где не бывал П. Н. Рыбников, и вернулся в Петербург с 322 текстами. Сомнений у ученого мира более не возникало. Больше того, стало ясно, что Север — самая значительная область, где еще активно бытует русский эпос. Неудовлетворенный успехом, А. Ф. Гильфердинг в 1873 г. вновь поехал на Север, решив начать записи на Каргопольщине и по р. Онеге, где он до того побывал лишь проездом, но, едва приехав в Каргополь, он заразился холерой и умер.

После А. Ф. Гильфердинга ученые как будто бы удовлетворялись произведенными записями, им вроде бы уже хватало записанных текстов для собственных истолкований и перетолкований. Интерес к собирательству приостыл. И вплоть до конца XIX в. записи эпических песен на Севере делались нечасто, больше — местной интеллигенцией, учителями, реже — наезжими собирателями (В. Ф. Истоминым, А. А. Шахматовым и др.). Новые коллекции записей — П. С. Ефименко, Е. В. Барсова, Л. Н. Майкова, Е. Ляцкого и других — значительно уступали по своей величине собраниям П. Н. Рыбникова и А. Ф. Гильфердинга. В сущности они были записями только образцов, которые служили дополнением к этям собраниям, ставшими классическими.

Лишь в конце XIX — начале XX в. снова резко возрос интерес к собиранию эпических песен на Севере. Особенно плодотворными оказались поездки А. В. Маркова на Зимний, Терский и Карельский берега Белого моря, А. Д. Григорьева — на Онежский берег, Пинегу, Кулой и Мезень, Н. Е. Ончукова — на Печору, братьев Б. М. и Ю. М. Соколовых — в Белозерский край. Они обогатили сокровищницу русского эпоса еще несколькими сотнями новых текстов, записанных по большей части в таких местах, где раньше не бывали собиратели. Обнаружились новые очаги активного бытования эпоса, и стало совершенно очевидно, что русская эпическая традиция бытует на Севере от Карелии и Терского берега до Печоры.

В первые послереволюционные годы, пожалуй, только О. Э. Озаровская — да и то попутно — записывала эпические песни на Севере, преимущественно на Кулое. С 1926 г. в собирательской работе открылась новая страница. В этом году братья Б. М. и Ю. М. Соколовы организовали первую настоящую экспедицию — «по следам П. Н. Рыбникова и А. Ф. Гильфердинга». Приехав в Заонежье, москвичи обнаружили там ленинградскую комплексную экспедицию (в ее составе начинали тогда свою собирательскую деятельность А. М. Астахова и Н. П. Колпакова). Ленинградцы уже завершали свою работу, однако москвичи не отказались продублировать их записи эпических песен. Несогласованность действий разных научных центров в конечном счете обернулась полезными результатами: повторные записи, сделанные от одних и тех же лиц, позволили затем проводить сравнения между разновременными записями и делать выводы о характере изменчивости текста у сказителей. Кроме того, москвичи, впервые в истории собирания провели сплошное обследование на эпос целого ряда деревень на Большом Климецком острове, родине Трофима Рябинина и других знаменитых сказителей. Это был первый опыт сплошного обследования. Он описан Ю. М. Соколовым в письме, посланном из Заонежья в Москву и обнаруженном в фондах ЦГАЛИ примерно 35 лет спустя после отправки.

С 1926 г. и по сей день собирание эпических песен, а вместе с ними и Других фольклорных произведений на Русском Севере приняло регулярный и целенаправленный характер. Основными центрами, посылающими собирателей, как правило — целые экспедиции, стали Петрозаводск, Ленинград и Москва. Обнаружены новые места бытования эпических песен[32]. Записаны многие сотни былин, баллад, исторических песен и духовных стихов, издано немало сборников. Все они учтены при подготовке данного сборника, многие включены в него. Множество былинных текстов еще хранят архивы. В количественном отношении собиратели советского времени сделали бесспорно больше, чем собиратели до революции.

Вместе с тем, собиратели должны были констатировать: севернорусская эпическая традиция постепенно отмирает, и ничто не может остановить этот закономерный процесс. Утрачивалась вера в истинность былинных событий. Исчезала преемственность в передаче текстов, забывалось содержание. Люди подчас расставались с былинами как с некогда очень дорогой, но утратившей свое значение частичкой собственного прошлого. В редких уголках Русского Севера можно услышать теперь былину, да и то если уж очень попросить ее спеть. Одним из таких последних мест можно назвать поздние поселения со смешанным этническим населением (русские, ненцы, коми) на р. Пезе, правом притоке Мезени в нижнем течении. Там в 1974 г. участники экспедиции МГУ записали несколько былин в пересказах.