Новгородские былины

Слово «белорыбица» — поволжское. Оно встречается в поволжских песнях (в частности, в свадебных величальных) и в известной сказке о Ерше Ершовиче сыне Щетинникове (Андреев, № 254*), лубочные и иные списки которой широко распространялись по всей России уже с XVII в. А. М. Крюкова, по всей вероятности, слышала эту сказку с упоминанием среди прочих рыб белорыбицы, запомнила слово, не зная его значения, и на его основе создала свой образ царицы Белорыбицы.

Он у А. М. Крюковой вытеснил образ морского царя в первой части былины, и таким образом оказалась устраненной нелогичность, отмеченная выше в варианте А. П. Сорокина, где морской царь в своем царстве встречает Садка как незнакомца, известного своей игрой на гуслях лишь понаслышке.

Сказочные рыбины с золотыми перьями у А. М. Крюковой превратились в золотых рыбинок, причем в оценке купцами (ст. 21—24) певица применила цитату из величальной песни, неоднократно записывавшейся на Зимнем берегу (см. Приложение II, № 5).

В описании того, как Садко расхаживает по кораблю (ст. 35—39), использовано типическое место, обычно встречающееся в северо-восточных вариантах былины «Дунай (Женитьба князя Владимира)», в том числе и в варианте, записанном от самой А. М. Крюковой (Марков, № 9, с. 78).

При описании выбора невесты певица воспользовалась знанием сказки «Отдай то, чего дома не знаешь», где, как правило, постоянно применяется мотив совершенной одинаковости (схожести) девушек, из числа которых герой должен обнаружить именно свою помощницу, уже пообещавшую выйти за него замуж. Даже представление о том, что мать избранницы — родом со святой Руси, по-видимому, не является сугубо личным домыслом певицы, а скорее всего восходит к местной версии упомянутой сказки, что подтверждается независимой записью на Терском берегу (Балашов, № 44), откуда А. М. Крюкова переселилась на Зимний берег. В свою очередь представление о христианском или русском происхождении девушки-избранницы восходит к очень популярным на Севере быличкам о женитьбе деревенского молодца на девушке, унесенной водяным или лешим (Андреев, № 813 А). Эти былички записывались и в Поморье.

От местной версии названной сказки и от былички идет и эпизод благополучного возвращения Садка с женой и с приданым на Русь. Певица отдала предпочтение не былинной, а сказочной трактовке.

33. Садке. Печатается по тексту сб.: Рыбников, I, № 54. Записано П. Н. Рыбниковым в мае 1860 г. на Шуй-наволоке, в 12 верстах от Петрозаводска, от Леонтия Богданова, «лет 70-и с хвостиком», крестьянина д. Середка Кижской вол. (Заонежье). Л. Богданов был первым сказителем, которого, наконец, встретил и неожиданно для себя услышал П. Н. Рыбников после долгих поисков (рассказ об этом см. там же, с. LXIX — LXX). Тотчас после этой встречи Л. Богданов стал для собирателя главным помощником: он разыскивал других сказителей (в частности, он привел гордого Т. Г. Рябинина), убеждал их не опасаться «чиновника» и петь ему старины. Такая помощь, как известно всем собирателям, — бесценна, ибо без «своего» человека среди местного населения подчас ничто не помогает завоевать доверие фольклорных исполнителей.

Текст Л. Богданова содержит второй и третий сюжеты. О споре Садка с купцами и скупке товаров сам певец, вероятно, и не слышал, иначе он счел бы своим долгом спеть и об этом. Многие эпизоды его текста описаны деловито и скупо, что свидетельствует об определенном стиле.

Нехарактерное для былины описание кораблей (ст. 42—43) скорее всего перенесено из популярной в Заонежье былины «Соловей Будимирович». Оно встречается также в былине о Соколе-корабле. В описании игры Садка на гуслях (ст. 71—72) в несколько измененном виде применено типическое место из былины «Добрыня и Алеша».

В стиле быличек дана мотивировка вызова Садка в подводное царство: для свадьбы водянику понадобился отменный музыкант.

Во сне Садку является советчиком загадочный «старчище незнай собою». К сожалению, собиратель не спросил у певца, кого он имел в виду: под анонимным старчищем совсем не обязательно мог подразумеваться Никола. Здесь следует вспомнить об очень похожих стариках и старухах, постоянно выступающих в роли советчиков и помощников героя волшебных сказок. Они-то, видимо, и послужили прообразом для создания аналогичного персонажа в былине «Садко», о чем, наверное, свидетельствует текст Л. Богданова. И только позже, по мере отождествления христианства с родным земным миром, советчик Садка приобрел христианский облик.

Садко у Л. Богданова открыто повторяет водянику слова старчища о том, почему он не хочет играть. И водяник тут не гневается, а спокойно отправляет героя на корабль. Так оказалась ненужной женитьба Садка в подводном царстве.