Новгородские былины

Общеизвестная Волга-река здесь явно заменила р. Волхов. Эта подмена неизвестного созвучным известным побуждает предполагать, что и в первом тексте из сборника Кирши Данилова (выше, № 34) произошла аналогичная подмена, благодаря которой вариант получил оригинальную разработку мотивов, описывающих посредничество «волжского сура» Садка между Волгой и ее братом Ильмень-озером.

Только у Ф. А. Конашкова говорится о том, что Садко пытается вместо себя спустить в море «одного матроса» (ст. 49—50). Несколько лет спустя сказитель уточнил: «И от воды отдымават» матроса (запись 1937 г.); «Как вода матроса не приняла» (запись 1938 г.)[133].

Вызов Садка к морскому царю тут также мотивирован необходимостью разрешить заимствованный из сказки «Три добрых совета» спор о том, что дороже на Руси. Прямо подчеркивается выигрыш спора морской царицей, которой на радостях захотелось плясать (это четче заметно по записям 1937—1938 гг.), чем единственно и обусловлена здесь игра Садка на гуслях.

Как и в упоминавшемся варианте из сборника Кирши Данилова, Садко видит Николая-чудотворца наяву, а не во сне. Певец ограничился однократным вмешательством чудотворца и совершенно опустил эпизоды, описывающие выбор невесты и женитьбу героя.

Алогичным представляется возвращение Садка в Киев, а не в его родную «Индею богатую». Упоминание Киева вызвано влиянием известных певцу былин так называемого «Владимирова цикла».

Ф. А. Конашков — единственный сказитель, от которого былину «Садко» записывали четыре раза: помимо упомянутых записей 1937 и 1938 гг., начало текста было записано в 1940 г. на диск (хранится в Фонограммархиве ИРЛИ). Его текст довольно устойчив по содержанию. При последующих исполнениях на запись сказитель прибегал лишь к некоторым уточнениям. Однако стихи его неповторимы, певец каждый раз их строил по-новому, переставлял слова и выражения. При чтении его вариантов былины создается впечатление, что они насыщены прозаизмами, что их ритм и стих сбиты, но, как мы сами убедились, — это ложное впечатление. Прослушанная запись на диске убеждает в том, что Ф. А. Конашков отлично знал распев («мотив», как он сам говорил) и все детали содержания. Это позволяло ему каждый раз не механически повторять, а свободно воссоздавать текст. При пении прозаизмы скрадываются и исчезают в четком и плотном ритме.

36. Садко. Печатается по тексту сб.: Гильфердинг, II, № 174. Записано А. Ф. Гильфердингом в 1871 г. от Федора Никитина, примерно 45 лет, крестьянина с Карельского острова на Выгозере. Сам сказитель говорил, что он усвоил свой репертуар на Карельском берегу Белого моря.

Текст содержит традиционное соединение второго и третьего сюжетов, поданных, однако, местами очень своеобразно.

Из варианта Ф. Никитина нельзя узнать, был ли Садко новгородцем. Начало текста (ст. 1—3), наверное, перенесено из былины «Иван Гостиный сын». Только тут Садко проигрывает спор с Новгородом потому, что не смог откупить пресного молока (ст. 11—13): в этом видится насмешка над хвастуном.

В отличие от других вариантов Садко бежит из города, не желая платить за проигрыш своей буйной головой. И лишь здесь вдруг появляется загадочный новгородский князь, возможно, опять-таки под влиянием былины «Иван Гостиный сын» или других былин «Владимирова цикла». Князь посылает погоню. Спасаясь от нее, Садко сам вынужден броситься в море, при этом он, однако, не забывает захватить гусли, как этого требует традиционное изложение сюжета.

Советчицей Садка в подводном царстве оказалась богородица. И только в этом отношении былина Ф. Никитина совпадает с единственной записью на Карельском берегу (см. № 45). Примечателен совет богородицы не брать в дар от поддонного князя злато-серебро и драгоценные каменья. По смыслу он противоположен ситуации в сказке «В подводном царстве» (Андреев, № 677), где герой охотно принимает от водяного царя золото или драгоценные камни. Зато он совпадает с нормой быличек о водяных (леших, чертях), в которых подаренные человеку деньги превращаются в черепки, и, наоборот, подаренные черепки (угли и др.) превращаются в деньги. Совет богородицы, таким образом, представляет собой предостережение, напоминание об обманчивости даров поддонного князя. Своим подтекстом совет богородицы схож и с теми вариантами былины «Садко», где водяной одаривает Садка мусором и щепками, превращающимися затем в деньги (Гильфердинг, I, № 2; здесь № 30).

Двойственность подводного мира проявляется и в образе девицы, которую должен взять в жены Садко: та, коей нет хуже и чернее, оказывается своей рекой.