Новые правила

Старая дорога под ногами стала хуже – они вышли на участок, сильно размытый дождями, на котором сменяли друг друга островки древнего асфальта, бурая земля, деревья и пучки сорной травы. Лес вокруг как будто стал еще темнее – вспомнив о прижившемся детском названии, Артем задумался, это еще Темный лес или уже другой? До сих пор он не видел зримой границы. Что, если огромный, мохнатый, ощеренный тысячью опасных зубастых ртов Темный лес поглотил весь мир? Может быть, он поглотил и далекий Северный город, отмеченный на карте безымянного водителя машины красным крестом. Кая говорила о двух неделях пути, а они шли только пять дней. Что будет, если, дойдя до нужного места, они не найдут ничего, кроме леса? Это были запрещенные мысли.

Темнело. Яркие цветы на обочине дороги погасли – закрыли бутоны, готовясь ко сну, и Артем вспомнил о цветах, осыпавших рюкзаки – как погребальный саван.

Кая остановилась, раздумывая:

– Пора останавливаться. Нужен отдых.

– Я еще могу идти, – Артем вдруг почувствовал резкий укол обиды, хотя плечи и вправду ныли от рюкзака.

– А я нет, – просто отозвалась Кая. – Давай, вон к тем кустам. Отойдем метров на двести в лес.

Быстро и молча они разбили лагерь. Артем с удовольствием отметил про себя, что на этот раз сумел поставить палатку в одиночку. Кая собрала хворост и растянула по периметру лагеря тонкую веревку с колокольчиками – сигнальную систему, конструкцию которой предложил в свое время Артем (о чем никто, разумеется, не помнил) и которая прижилась среди собирателей, охотников и стражей Зеленого. Многие навешивали на леску не только бубенчики, которые должны были в случае опасности вовремя предупредить о постороннем, но и различные охранные обереги: перья, камушки, бусины, разноцветные ленты. На Каиной веревке ничего такого не было.

Артем раскидал ногой дерн и выкопал небольшую ямку с помощью найденного неподалеку острого камня, а Кая сложила в нее собранный хворост. Через минуту весело запылал костер. Последнюю воду, что у них оставалась, разделили на три части. Одну оставили на утро, в другой сварили немного гречневой крупы, пустив в ужин еще и одну из полосок вяленого мяса, а третью приберегли для чая. Воду, взятую в реке сегодня, Кая использовать не захотела и вылила сразу, на месте, где они оставляли рюкзаки, – когда они уходили, в тусклой лужице головки сорванных кем-то цветов подрагивали, как кувшинки на глади пруда.

Кая разложила еду по мискам и поставила чай. Молча они поели и взялись за чашки, когда Кая наконец заговорила.

– Ты неплохо проявил себя у реки, – сказала она, глядя в костер, и Артем почувствовал, как тяжело ей даются эти слова, – будто сам сидел напротив и давил их из себя. – Спасибо. Думаю, тебе стоит продолжать упражняться с арбалетом… Может выйти толк.

– Ну… хорошо, – неловко отозвался Артем, приникая губами к кружке и обжигаясь о край, – в общем, не за что. Ты сделала бы то же самое, – в книгах ему не раз попадалась эта фраза, и вот наконец удалось ввернуть ее в разговор. Он думал, что теперь Кая пойдет спать в палатку, но она продолжала, не отводя взгляда от огня:

– Я раньше не видела такой твари. Как в реке.

«Не спугни ее, – пискнул внутренний голос Артема: – Это первый раз, когда она сама с тобой заговорила».

– Я тоже не видел, – осторожно отозвался Артем, не отрывая глаз от язычков пламени, – наверное, это была русалка или ламия. Я слышал истории…

– Русалку я видела. Правда, дохлую. Не похоже. А вот ламия – может быть. Хвост был не как у рыбы. Как у змеи. – Кая отставила в сторону миску с кашей, хотя в ней оставалась еда.

– Что там случилось? – Артем мельком взглянул на Каю. Ее тонкие пальцы были плотно сцеплены между собой, костяшки побелели от напряжения.

– Она говорила со мной.

– Говорила?

– Да, это кажется странным, – Кая поморщилась, – но она правда говорила. Только этот голос звучал… у меня в голове.

– Хм, – Артем осторожно подвинулся ближе – совсем чуть-чуть, протянул руки к костру, грея пальцы. – А что она говорила?

– Говорила, что исполнит мое желание, если я ступлю в воду, – пробормотала Кая и искоса посмотрела на Артема. – Она показала мне, как я иду с папой, дядей и… дедушкой. Сказала, я могу получить это обратно, если ступлю в воду.

Артем молчал. Ему очень хотелось встать, обойти костер и прижать Каю к себе – так же, как тогда, на кладбище, или взять ее руки в свои, чтобы эти сведенные болью пальцы разжались, отдохнули в его ладонях… Но это было невозможно, поэтому он просто смотрел на нее – смотрел на рыжую макушку так, что заслезились глаза. Он представлял, как втягивает, забирает часть ее боли. Это было глупо, но Артем надеялся, что ей станет легче. Кая резко вздернула голову, словно и вправду ощутив этот взгляд:

– Чего смотришь? – а потом добавила мягче: – Знаю, что это чушь… Просто… Как она могла знать про моего деда, а? Про папу, дядю Олега…

Артем задумался.

– А твоей мамы там не было?

– Что?

– Ну, мамы, – Артем смутился, но догадка слишком увлекла его, чтобы подумать о том, насколько уместен вопрос. – Ведь мама у тебя тоже была. У всех была.