Боги высыпали на дорогии аллеи каменной гурьбой.Присмотреться к ним — они не строги,не внушающие веры боги:лишь с улыбкой, только не с мольбой6 можно подступиться к ним, бывалокороли нуждались в них немало.Но с улыбкой, только не с мольбой9 обращались к ним. Как псевдонимы,прятали они в себе тогдапламя, в них горевшее без дыма.И легко, изящно, несравнимощедро раздавали иногда14 обещаний легкие подарки,если только, расцветая, паркис них снимали холода покров,что на них висел вечерней тенью.Но, нагромождая заверенья,эти боги не жалели слов.
VI
Ты видишь — не застреваетни одна из дорог:со спокойных лестниц спадаютнезаметным наклоном5 и бегут наутек,замедляя движеньемеж террас на мгновенье,чтобы дальше бежатьк прудам далеким,10 где их жестом широкимторопится отдать12 парк простору великому,многоцветному, многоликому,что со всех сторонокрылен бесконечной,вечной в смене времензаоблачной далью небеснойголубой, бестелеснойи парящей, как сон.
VII
В чаши загляни в момент распада:отраженные в воде наяды,как утопленницы, в них лежат.Сузившие дали балюстрадыостанавливают взгляд.6 Листопад всей тяжестью своейвниз спускается, как по ступеням,и отравленным каким-то пеньемоглашает воздух соловей.10 Даже от весны здесь мало толку:куст в нее не верит ни один.Неохотно пахнет втихомолкузастоявшийся жасмин,14 словно бы стыдясь, что не зачах.Тучи комаров плывут с тобою,будто разом за твоей спиноювсе исчезло и поверглось в прах.
Чтоб с лица прекрасного не спалимук ее великих отраженья,медленно она несет по сценечерт своих трагический букет.Все ж улыбка туберозой вялойвыпадает из него устало,оставляя неприметный след8 в ярком свете рампы за собой.Без прекрасных рук своих играя,медленно ступая, как слепая,11 следует послушно за судьбой —той навязанной, неровной, странной,вдруг затмив ее своей душой, —словно извержение вулкананебо застило нежданно.16 И слова небрежной чередойпадают из уст — за словом слово,ибо между ними нет такого,чтоб постигло этой жизни суть,чтоб проникло в эту явь, —ими не задетая ничуть,жизнь она свою несет, подняввысоко над славой — чашей бед.