Нулевые, боевые, пенсионные. Книга 3. 2000–2010 годы

25 ноября — в дополнение к выступлению на Ленгорах, в МГУ, пред студентами спецкурса «Неизвестные имена Серебряного века», пригласившая меня профессор Михайлова познакомила со своими коллегами после моей лекции (или рассказа). Все — сплошные профессора. И я среди них был единственный, неостепененный. Без степени, без званий, без мантии и наград. Так, зашедший в аудиторию любитель поэзии и литературы. В конце выступления почти овация.

2 декабря — Останкино, программа «Город женщин». Ю. Б. рядом с Яной Поплавской и Татьяной Догилевой, а точнее: между ними. Лариса Кривцова схохмила, представляя меня как «автора 15-ти книг о блондинках». Я вознегодовал: «Какие блондинки! Я пишу о Серебряном веке!»

8 декабря — сам себе удивляюсь, какие совершаю исторические и литературные прыжки. Закончил представление великих русских князей, и тут же взялся за еврейского писателя Шолом-Алейхема. Услужливая память подсказала запись из записной книжки Ильи Ильфа:

«Он посмотрел на него, как царь на еврея. Вы представляете себе, как русский царь может смотреть на еврея?»

10 декабря — в «Олма-пресс» подписал договор на книгу «Россия. XX век. Хроника». Приехал, включил радио, — поет Андрей Макаревич: «Пчела в сиропе… тонкий шрам на любимой попе…» Кому — попа, кому — книга.

12 декабря — вечер в ЦДЛ «Календарь как жанр литературы!» — иногда гоняю одни и те же темы. Было с ползала, помешал праздник День России. После меня выступали активно. Маша Штейман вспомнила Шекспира: «Распалась связь времен». И сказала, что ныне время вывихнуло суставы, а вот Ю. Б. как раз и «вправляет суставы на место», соединяя исторические факты, события, идеи в единое целое…

16 декабря — в «Радуге» увидел розовую обложку своей книги с ангелочками-амурами, и дали набор на вычитку. Конечно, есть опечатки: Душкин вместо Пушкин; лиловались вместо целовались и т. д.

Зайцева из «Сударушки» считает, что я не вписываюсь в ее еженедельник, ибо «пишу «слишком интеллектуально, а теткам-читательницам нужны сопли и вопли…». Я не собираюсь угождать теткам, напротив, я стараюсь повышать их умственный уровень. И поэтому дерзко взялся за Марселя Пруста. Печатал под стрекот вертолета. Сначала подумалось, что чеченский фронт переместился в Москву. А потом выяснилось, что вертолет возводил шпиль над Триумф-Паласом. Отсюда непривычный гул. «Ну, не дают работать!» — как говорил незабвенный Банан.

17 декабря — позвонил Вознесенскому, вместо него Зоя Богуславская:

— Над чем работаете?

— Делаю 16-ю книгу.

— Вы блестяще работаете!..

Похвала от маститой музы Андрея.

25 декабря — допечатал Марселя Пруста, 24 стр. И достал досье на Бальзака. Перпетуум-литература… Затем Гейне. Весь в классиках, в лучах чужой славы. А еще успел побывать на презентации в «Молодой гвардии», подписал 23 книги.

23-го поехал в «Геликон-оперу» на празднование 80-летия «Вечерней Москвы». Скучновато. Кто-то без воодушевления пел: «Кто может сравниться с Матильдой моей?!» Познакомился с Филиппенко, других знаковых фигур не было. И фуршет не привлек.

27 декабря — после новых вариантов Бальзака и Гейне приступил к Беккету для книги «Культовые имена». Сэмюэла Беккета в Советском Союзе долго не признавали и бичевали: «Апостол отчаянья и одиночества», а его театр — «гнездо патологических комплексов». Но пришла гласность, и советские люди познакомились с этим странным апостолом. В 1989 году только в Москве были поставлены четыре спектакля беккетовского шедевра «В ожидании Годо». Неведомый Годо, которого все ждут, навис над всем миром. Мы все в ожидании Годо — смены власти, войны конфликтов, социальных, экологических, природных катастроф и многого другого, ужасного и кошмарного. А возраст каждого, а старость, а смерть?..

Ровесник Лев Колодный пригласил на презентацию своей книги о Зурабе Церетели. Отказался. Ехать, слушать, разговаривать, пить? Увольте.

31 декабря — финиш года. 29-го приводил в порядок главу «Еврейское счастье» — о женщинах (от Рахили до Стрейзанд). Весь погружен в новую книгу «Культовые имена» — Беккет, Зигмунд Фрейд… От развлекательных «Принцесс» и «Поцелуев» к «Культовым именам». Печатал на кухне и мешал Ще, но именно так создается интеллектуальная кухонная литература. А потом модернизировал Зигмунда Фрейда все под те же «Культовые имена».

Вот и последний день года: Ще готовила кулебяку, а я занимался Фрейдом. Кулебяка с Фрейдом — это оригинально!.. А за окном моросящий дождь и +4.

Итоги года не подсчитываю? Они обширны.

* * *

Дополнения ко второй половине года оказались весьма уместными. И при желании весь 2003 год можно было развернуть в целую книгу, столько в течение его произошло. Но, может быть, когда-нибудь и кто-нибудь этим займется. А пока подведем все же краткие творческие итоги.

Вышла одна книга — «Жизнь и гибель принцесс». Вторая — «Тысяча и два поцелуя» в издательстве готовилась к печати.