Нужно ли называть детей такими именами?

Если ты вопреки этим фактам считаешь Ревекку достойной наследования, что касается имени, то я не имею абсолютно ничего против. Но объясни мне, пожалуйста, что должно побуждать нас, германцев, к тому, чтобы выбрать такую прародительницу еврейского народа в качестве светлого образца для нашего народа и давать это имя своим дочерям?

Мой друг Макс, я за это время уже пару раз обратился к нему по его первоначальному имени, сначала совсем ничего не говорил. Это мне уже понравилось. Это был знак того, что он пытался составить свою оценку с германской точки зрения.

- Да, – сказал он, наконец, когда мы выпили за здоровье друг друга, так как он между тем уже заказал две порции коньяка, – это может быть на первый взгляд похожей глупостью как то, когда мы, евреи, даем нашим детям, например, имя Зигфрид или Вольфганг. Тем не менее, в связанном с этим образе действий могло бы крыться значительное различие. Я думаю, что когда евреи принимают немецкое имя, они, вероятно, связывают с этим цель, чтобы в них не сразу опознали евреев. Может быть и так, хотя, пожалуй, редко, что они с помощью имени хотят выразить свою более тесную связь с немецким народом. Из моего круга знакомых я не знаю никого с германским именем.

Я думал над этим, чтобы ответить на твой вопрос о тяге немцев давать библейские имена своим детям. Я не расскажу тебе ничего нового, если я подумаю о вавилонском пленении. Тогда, все же, евреи скоро взяли верх, и много персов из боязни захотели стать евреями. Определенно они по этой причине также приняли еврейские имена. Испытывают ли немцы страх? Я так не думаю. Что иное тогда движет ими? Стремятся ли они к каким-то преимуществам, когда они несут еврейские имена? В определенных случаях я должен предполагать и это.

Я знаю одну даму, я ведь часто бывал в Германии, и с тех пор как мы знакомы друг с другом, я особенно обращаю внимание на возможные отношения. Данную даму как раз зовут Лией; или же она сама выбрала для себя это имя. Она, так сказать, занимается общественной жизнью. Они снова и снова втирается в доверие к нам, евреям. Она достаточно часто ведет себя более по-еврейски, чем мы, евреи! Порой это выглядит действительно неловко, прямо-таки противно. Мы, евреи, чувствуем в себе иногда такое отвращение от этого излишнего, как ты сказал бы, «подхалимства, о котором сказано в Библии», что мы как бы предпочитаем от этого отворачиваться.

То, что мы оба друзья, вероятно, связано с тем, что мы честно ведем себя друг с другом. Я никогда не доверял бы этим «подхалимам».

Но как раз у вас, немцев, наверняка есть и другие мотивы для выбора имени. Хотя светлые немецкие головы добились самых великолепных результатов, но масса немцев похожа на стадо баранов, от которых убежали овчарки. Извини, если я выражаюсь так резко. Тем не менее, это мое честное мнение: немцы нуждаются в энергичном руководстве, которое скажет им, что нужно делать в зависимости от ситуации! Та же самая ситуация, в общем и целом, и у других народов, но немцы уже долгие годы сидят на мели. Тут особенно обращает на себя внимание отсутствие руководства. И если ты не сильно будешь распространяться об этом, то я хочу выдать тебе еще кое-что, что является моим сугубо личным мнением: из-за постоянных упоминаний Холокоста всех евреев автоматически превратили чуть ли не в ангелов. И ваши церкви в этом умело помогают. Как говорил мой соплеменник Дизраэли: «Христианство – это иудаизм для неевреев». И как раз обсуждавшееся здесь имя происходит из еврейства, и содействует ему христианство! С другой стороны, я слышу, что число прихожан церквей значительно уменьшилось... Как и чем все это однажды закончится?

Мы говорили допоздна в тот вечер и еще выпили немного коньяка. Я чувствовал себя у этого еврея очень хорошо, но, к сожалению, все же не так, как дома. Мы оба пришли к выводу, что иногда для тесной связи решающей является отнюдь не «группа крови», а образ мыслей в сочетании с честностью. Жаль, что он не германец. Такой человек нам бы очень пригодился!

ВЕНИАМИН (Benjamin)

Если ты и занят каким-то делом, то совсем не обязательно целый день говорить исключительно о нем. Но как только где-то коснутся соответствующей темы, то сразу начинаешь прислушиваться. Так и я, естественно, сразу навостряю уши, когда слышу имена. Так как я общителен, мне не тяжело дается очень быстро найти какую-то точку соприкосновения. И еще кое-что: что касается моей темы присвоения имен, то преобладающее большинство людей, к которым я обращался, проявляли к ней интерес и даже были благодарны за то, что я своими рассказами расширил их кругозор. Такое случалось даже со священниками.