o c24ec28d571a6d65

«Ник, молодец, конечно, девятнадцать только исполнилось, а Кавендиш пишет, что можно

ему и свой корабль давать. Ну, ничего, пусть еще года три побудет в помощниках, я тоже

«Жемчужину» двадцати двух лет от роду получил, - Степан чуть усмехнулся и потрогал

серую воду канала – пальцы мгновенно застыли.

«А Майкл? – он почувствовал, как дергается уголок рта, - ну что Майкл. Отойдет. Как это

тогда Ник сказал: «Папа, просто дай ему время. Ему тяжело, тем более учитывая, чем он

хочет заниматься». Ладно, ему еще года два в своем Оксфорде быть, а там, может, и

передумает еще».

Он развез мальчишек по домам, и, выведя лодку на простор Эя, все-таки поставил парус.

Дул хороший восточный ветер, и Степан, положив лодку в галфвинд, ощутив под ладонью

знакомое жжение каната, подумал: «Надо будет летом выйти с девчонками в море, покатать

их. Мирьям вон, когда из Яффо обратно плыли – с палубы не прогнать было, и паруса она

все уже наизусть знает».

Степан посмотрел в низкое, прозрачное, северное небо, и, вдохнув запах соли, вдруг

усмешливо сказал: «И вправду – истинно благ Господь ко мне и нечего мне больше желать».

Виллем де ла Марк сказал лоцману: «А ну-ка, дружище, подвинься».

- Капитан, - предостерегающе проговорил тот. «Фарватер изменился».

- Я этим фарватером плавал, когда тебя еще на свете не было, - пробормотал Виллем. «Ну,

девочка, - обратился он к своей «Принцессе», - давай, постарайся».

Как всегда – корабль слушался даже самого малейшего его движения, и Виллем подумал,

что мог бы вести ее, закрыв глаза – за почти пятнадцать лет разлуки он помнил эти воды так,

как помнят собственный дом.

- Парус на Эе, адмирал, - сказал лоцман, улыбаясь.

- Я давно уже не адмирал, - усмехнулся де ла Марк. «Красиво идет», - заметил он,

разглядывая наклонившуюся почти вровень к воде лодку. «Я смотрю, не перевелись у нас

мастера-то».

- Для каждого голландца вы останетесь нашим адмиралом – тихо сказал лоцман, и Виллем,

оглянувшись, понял, что ему не больше четверти века.

- Мне о вас родители рассказывали, - добавил молодой человек. «О взятии Брилля».

- То дело давнее, - ворчливо ответил капитан, и приказал: «За водой следите, еще не

хватало, чтобы кто-то по курсу нашему выскочил».

Капитан оглядел порт и велел: «Вон там швартуйтесь, у складов, нас разгружать уже должны

начать, завтра, время не ждет».

Он сошел на берег, и, взяв лодку до Зингеля, выпрыгнул у какого-то моста. Солнце

неожиданно выглянуло из-за туч, и Виллем, раскурив трубку, сел на поросший влажной, не

по-зимнему зеленой травой, склон набережной.

«Какая мягкая зима, - вдруг подумал он. «Та холодная была, я, когда Марту в Дельфт

обратно вез, боялся, как бы она с детьми не простудилась. Она, наверное, еще пятерых с

тех пор родила, как мы со Стивеном встречались. Повезло этому Корнелю, ничего не

скажешь. Ну да, она меня, на сколько, младше – мы же считали тогда в Мон-Сен-Мартене,

лежали на ковре перед камином, целовались, и считали. На восемь лет. Сорок один ей

летом будет, да».

Он вспомнил зеленые глаза Марты, там, за портьерой, в доме покойного штатгальтера.

«Надо было тогда сразу ее в церковь повести, - Виллем усмехнулся, - ну, разобрались бы

как-нибудь с Корнелем, взрослые ведь люди. А так – ни жены, ни детей, у меня нет, и вряд

ли уже появятся».

- Эй, на суше! – раздался смешливый голос. «Конец примите!»

Адмирал машинально потянулся за канатом и, подняв глаза, увидел перед собой знакомое

лицо. «А все же не стареет он, - успел подумать Виллем. Адмирал поднялся, и, протягивая

руку, сказал: «Ну, здравствуй, Стивен. Здравствуй, друг».

Служанка поставила на деревянный стол огромное блюдо с устрицами и, смущаясь, краснея,

сказала: «Если вам что-то будет еще нужно – зовите».

- Непременно – красивый, в изящном черном, расшитом серебром камзоле, мужчина

потрепал ее по румяной щеке и протянул мелкую монетку: «Купи себе что-нибудь, вон, -

мужчина кивнул за окно, - ярмарка приехала».

- Очаровываешь простушек? – невысокий, светловолосый, пожилой человек пробрался

через гомонящую толпу рыбаков.

- Не могу отказать себе в удовольствии, - усмехнулся Матвей, и добавил: «Могли бы и у

моего брата поесть».

- У твоего брата, - Джон проглотил устрицу, - вот такого нынче не получишь. Да и этого, - он

указал на служанку, что несла за их стол дымящийся горшок, - тоже. Бери ложку, это пюре из

турнепса с беконом, во всех Нижних Землях лучшего не найдешь. И вообще – тут отлично

готовят, ты не смотри, что все так просто.

- Я слышал про какой-то овощ из Нового Света, - Матвей облизнулся и отпил пива, - тоже в

земле растет, как турнепс. Вкусный, говорят.

- Да, его пока редко где встретишь, - улыбнулся Джон, - но за ним - будущее. Ну что наша

дама?

- Мадемуазель Габриэль? – Матвей усмехнулся. «То есть, прости, мадам де Лианкур. Король

повенчал ее, для приличия, и сразу же отправил мужа в деревню. Ну что я тебе могу сказать

– наш добрый Генрих Наваррский покинет протестантизм, рано, или поздно».

- Уверен? – озабоченно спросил Джон.

- Париж, мой дорогой, стоит мессы, - Матвей вытер хлебом дно горшка. «Тем более эта