o c24ec28d571a6d65

мычали загоняемые в хлев коровы, в церкви Всех Святых, по соседству с избой зодчего,

били к вечерне.

- Ты никуда не ходи, - велела Лиза, поднимаясь. «Ты вон какой – тебя за версту видно, а я –

девушка одернула подол сарафана, - никто и не узнает меня. Я быстро».

- Да я потерплю до завтра-то, - угрюмо сказал Федор. «Вон, луковиц тут пара есть, да и водку

не всю допили».

- Одной водкой сыт не будешь, - вздохнула Лиза и на мгновение прижалась сзади, обняв

мужа за плечи. «Ты ж с утра не ел, и неизвестно, когда завтра поедим».

- Как заберем в сторожке все, что надо, - Федя взял ее руку и поцеловал, - так лошадей

купим, в деревне какой, подальше. По Смоленской дороге не поедем, там стрельцами все

утыкано, пущай подольше проскачем, зато в безопасности.

- Я завтра с утра соберусь, - Лиза подняла с пола холщовый мешок. «Еще хорошо, что

Федор Савельевич сие отдал, хоть будет, куда вещи положить, хоть их и немного у нас. Ну,

все, - она завязала платочек, - я до кабака и обратно, мигом обернусь. Не хочется, конечно,

деньги тратить, но тут и готовить не из чего, - вздохнула она, обводя глазами чистую, но

заброшенную избу.

- А что, мил человек, требуха-то свежая у тебя? - спросила Лиза целовальника,

восседавшего в грязном, многолюдном кабаке поближе к Яузе.

- Что, бабенка, - усмехнулся тот, - цельный день язык чесала, а сейчас, как мужик домой

идет, спохватилась, что кормить его нечем?

Лиза покраснела и потупила глаза.

- Свежая, свежая, - целовальник принял горшок, что протянула Лиза, и навалил туда

дымящейся требухи с луком и морковью – от души.

- И хлеба еще, - распорядилась Лизавета.

- Смотри-ка, - весело крикнули из-за стола, - и хлеба у нее нет! Была б ты моей женой –

ухвата бы отведала за лень такую.

- А может я, чем другим угождаю, - Лиза подхватила горшок и половину буханки хлеба, и,

рассмеявшись, выбежала на улицу.

- Да, - задумчиво сказал кто-то, - коли сия задница рядом, так и хлеба не надо, мужики.

- Да там и грудь хороша, - присвистнул кто-то. «Была б у меня жена такая - пусть хоша день-

деньской ничего бы не делала, все равно ночью свое бы отработала».

- Днем тоже можно, - рассудительно заметили из-за соседнего стола и мужчины

расхохотались.

Федор вытер хлебом дно горшка и оглянулся, ища что-то на столе.

- А более и нет ничего, - грустно сказала Лиза, что сидела напротив. «Возьми, - девушка

подвинула ему свою горбушку, - я не голодная все равно.

- А ну ешь, - приказал муж и разлил по кружкам остатки водки.

- А мне зачем? – закраснелась Лиза. «Я и не пробовала никогда».

- Пей, пей, - ласково сказал юноша. «А то вон – пока бегала, продрогла вся, вечера-то

свежие еще».

Лиза выпила, - залпом, закашлялась и сказала, избегая его взгляда: «Ночи тоже».

- Ну, - Федя сел рядом с ней, - сего, Лизавета, ты не бойся, потому как я с тобой, и теперь так

всегда будет.

Девушка встряхнула короткими, вьющимися волосами, и вдруг сказала, смотря на свечу, что

оплывала на столе: «Матушка мне говорила кое-что, только я не уверена, что у меня

получится».

Федор рассмеялся и привлек ее к себе. «А что у тебя должно получиться, Лизавета, а?». Он

поцеловал нежную, белую шею, и шепнул в маленькое ухо: «Ты мне расскажи, а то я не

знаю».

- Как не знаешь? – Лиза ахнула, повернулась, и Федор с наслаждением сказал, любуясь ей:

«Вот те крест, Лизавета, не знаю. Придется тебе меня учить».

У нее открылся рот, и муж ворчливо рассмеялся: «А ну иди сюда».

В соседней горнице было совсем, сумеречно. Широкая лавка чуть заскрипела под его

тяжестью, и Федор сказал, гладя Лизу по голове: «Ну, посмотрим, получится у тебя, али

нет».

Он вдруг сцепил, зубы и коротко попросил: «Еще!»

- Будет, - Лиза подняла голову и в синих глазах заметались искорки смеха. «А ты, Федя, что

– так и собираешься отдыхать?».

- Я устал, - томно сказал муж, и тут же,- не успела она опомниться, - развернул девушку

удобнее. «Вот так, - проговорил он, чувствуя, какая она вся под его губами, – жаркая и

покорная, - вот так, Лизавета!».

- Ты такой большой, Федя, - вдруг, изумленно, проговорила жена.

- Ну, - он на мгновение оторвался от ее тела, - пора бы, и привыкнуть, Лиза, сколько лет

меня знаешь-то.

- Я не про это, - она рассмеялась и вернулась к своему занятию.

- К сему тоже привыкнешь, иного мне Господь Бог не дал, - ответил ласково муж и, погладив

ее по белому, нежному бедру, сказал: «А ну, иди-ка сюда!».

Оказавшись на столе, Лиза спросила: «А почему так?»

- Потому, - под его руками была ее грудь, - небольшая, мягкая, не видная из-под его

ладоней.

-Потому, - повторил муж, медленно, очень медленно лаская ее, - что стол крепче, не

сломается.

Лиза раскинула руки и вцепилась ногтями в гладкое, оструганное дерево. «Да, - сказала она,

мотая головой, закусив губы, - да, Федя! Господи, хорошо-то как!».

- Ты скажи, если больно, - он наклонился, целуя ее, прижимая спиной к столу. «Не молчи».

- Нет, хорошо, очень хорошо,- Лиза тяжело, прерывисто дышала. «Еще хочу!»

Он услышал нежный, короткий стон, а потом все было – горячо, как в огне, и просто – так

просто, что он еще успел подумать: «Господи, как будто под меня ты ее сотворил». Она