o c24ec28d571a6d65

привалившись к ней лбом, поеживаясь от осеннего холодка, что заползал в комнаты с

лестницы.

По дороге к жене он заглянул в старую детскую маленького Джона. Сын спал, завернувшись

в одеяло, придерживая рукой томик «Астрофила и Стеллы» Филипа Сидни. «Опубликовано

посмертно», - прочел Джон на титульном листе, и, усмехнувшись, вспомнил, как давно еще в

Лондоне, Сидни читал ему сонет, посвященный Марте.

Он полистал книгу и хмыкнул: «Смотри-ка, вот он, тут».

В спальне было тихо. Вероника лежала на боку, открыв глаза. Он устроился рядом и жена

попросила: «Обними». Джон осторожно, очень осторожно положил руку на ее плечи, и

Вероника шепнула, попытавшись улыбнуться: «Почитай, пожалуйста».

Джон потянулся за письмом.

«У нас все хорошо, - начал он, и посмотрев на жену, увидел, что она все-таки улыбается.

«Двойняшки учатся, Питер тоже, Виллем хочет дождаться февраля, когда родится дитя, и уж

потом – уйти в море. Милая, милая моя Вероника, я очень по тебе скучаю, а ты, пожалуйста,

знай, что, кроме тебя и покойной Изабеллы, не было у меня подруг лучше и вернее».

Джон отложил письмо, и Вероника сказала, так и, продолжая улыбаться: «Я так за нее

счастлива, так счастлива!».

Он дал жене опиума, и, когда она заснула, долго лежал, глядя на увешанную старыми,

выцветшими, драгоценными шпалерами стену.

- Папа, - Джон просунул голову в дверь, - завтрак готов. Как мама? – юноша подошел к

кровати, и нежно взяв ее за руку, сказал: «Мамочка, я тут. Принести тебе, что-нибудь

поесть, немножко?».

- Я потом тебе дам теплого молока с медом, - шепнул Джон, целуя ее в ухо. «Ты отдыхай

пока».

На кухне он потер лицо руками и сказал, садясь за стол: «Я ночью повязки поменял, сейчас

покормлю маму, и пойдем, прогуляемся, пока она спит, а то уже третий день на улицу не

выходим».

Сын разложил по тарелкам поленту и, посыпав ее сыром, сказал: «Вина будешь? Я

подогрею, корица есть, мускатный орех тоже».

Джон вдохнул запах пряностей и, посмотрев на мальчика, устало проговорил: «Ты побудь

сегодня с мамой, я в церковь схожу, договорюсь».

Джон-младший отвернулся к окну и после долгого, невыносимо долгого молчания, ответил:

«Хорошо, папа».

Они медленно шли по кампо Сан-Поло.

- Вот ты читаешь «Астрофила и Стеллу», - ворчливым голосом сказал Джон, - а твой

любимый сэр Филип Сидни вот тут и лежал – разведчик приостановился и показал – где.

«Орсини ударил его шпагой в спину, он едва кровью не истек. Они тогда за миссис Мартой

оба ухаживали, вернемся в Лондон, - отец вздохнул, - я тебя с ней познакомлю».

- Подонок, - Джон посмотрел на отца и вдруг спросил: «Слушай, а вам с мамой ведь трудно

было потом, когда синьор Маттео меня привез? Ну, привыкать, что у вас опять есть сын».

- Ну, ты, конечно, какое-то время подарком не был, - Джон рассмеялся, - но мы вообще-то,

ожидали худшего».

Подросток посмотрел на свинцовое, низкое, набухшее дождем небо, и сказал: «Я ведь его

любил. Я же не знал другого отца. Тогда».

- Да мы все понимали, - Джон ненадолго привлек сына к себе и велел: «Плащ запахни,

холодно ведь».

- А, правда, что сэр Филип, когда его ранили в Нижних Землях, спас солдата, отдав ему свою

флягу с водой? – тихо спросил сын.

- Правда, - разведчик помолчал. «И сказал: «Твоя нужда важнее моей нужды». Сэр Филип

ведь совсем молодым погиб, чуть больше тридцати ему было».

- Кстати, а вот тут, - отец показал на стену дома, - лежал Лоренцино Медичи, убийца герцога

Алессандро. Ну, не совсем лежал, его прикололи шпагой к двери дома любовницы».

- Не площадь, а сама история, - сын вытащил из кармана крошки и бросил их голубям.

«Синьор Маттео мне рассказывал, что его тоже прикололи шпагой к двери, в Копенгагене».

- Да, - Джон улыбнулся, - ну, синьор Маттео тогда уполз вовремя. А Лоренцино убил я.

Мальчик замер: «Правда?».

- Я тогда был в Италии, делал, - Джон усмехнулся, - разные вещи. В том числе при дворе

покойного герцога Козимо Медичи. Ну, в общем, так получилось, что заодно прокатился

сюда. Я тогда мальчишкой был совсем, двадцати пяти лет».

- А что ты делал? – внимательно взглянул на него сын.

- Я же сказал, разные вещи, - закатил глаза Джон. «Мы с тобой это обсуждали уже, подожди

два года и я начну тебя потихоньку, как это лучше сказать, приобщать к работе. Молод ты

пока еще, не надо тебе знать больше, чем требуется».

- Я и так ничего не знаю, - сын засунул руки в карманы и взглянул на отца светло-голубыми,

внимательными глазами. «И, заметь, не надоедаю тебе расспросами».

- Я это ценю, - Джон рассмеялся и вдруг осекся: «Ну-ка, погоди! Не может быть!»

Он быстро пошел за кем-то, маленького роста, в черном, потрепанном плаще.

- Ну как всегда, - вздохнул мальчик. «И ведь, потом опять – ничего не скажет».

Джон догнал человека, - с непокрытой, полуседой головой, - и, положив ему руку на плечо,

сказал: «Здравствуй, Фагот».

-Господи, постарел как, - подумал Джон, глядя на некрасивое, худое лицо Джордано. «Ему

же чуть за сорок, сорок три, да – а выглядит – чуть ли не мой ровесник».

- Здравствуй, - отводя глаза, сказал Бруно, - вот уж не ожидал тебя тут встретить.