o c24ec28d571a6d65

- Зачем придумывать? – Джованни пожал плечами, глядя на трясущиеся плечи женщины. «С

утра мы с отцом Франсуа почитаем Новый Завет там, на рынке, как и обещали, а потом я

пойду к дайме. Еще чего не хватало – позволять казнить отца троих детей. Четверых,

вообще-то».

- Отец Джованни, - второй священник побледнел, - я прошу вас, не надо! Переводы…

- Ну, - протянул Джованни, - видите, отец Франсуа, с паствой у вас уже хорошо стало

получаться, и с переводами тоже получится. Опять же, Мияко-сан у нас теперь есть, у нее

отличный японский, и глаз зоркий – поправит все ошибки.

Хосе молчал, и, взглянув на него, Джованни уловил тень улыбки на его лице – легкую, едва

заметную. «Молодец мальчик, - подумал про себя Джованни.

- Я о Мияко-сан позабочусь, папа, - нежно сказал Хосе. «А ты, - он глубоко вздохнул, - как это

там говорят, - делай что должно».

- И будь что будет, - закончил адмирал. «Ладно, пока Масато-сан тут не появится, - он

взглянул на море, - никуда мы не отплывем. Отец Франсуа, сеньор Хосе, - вы уверены, что с

нами не хотите?»

Маленький священник твердо сказал: «Ни в коем случае. Мы потом, - он помолчал, и,

справившись с собой, продолжил, - в Нагасаки попытаемся пробраться, там христиан

больше. С эта отправимся, на них и не смотрит никто, - нас не заметят».

- Идите-ка со мной, святой отец, - попросил адмирал, и они – оба высокие, широкоплечие, -

отошли к рыбацким лодкам, что лежали на берегу.

- Ну что ж, - адмирал вздохнул, и подал руку Джованни, - спасибо вам, святой отец. Может, -

он вдруг с надеждой взглянул на священника, - вам его, - Виллем кивнул на замок, - удастся

уломать? Хотя, когда он был тут, и ухмылялся мне в лицо, руки чесались его шпагой

проткнуть.

- Очень хорошо, что вы этого не сделали, - сварливо сказал Джованни, - иначе бы мы с вами

сейчас не разговаривали.

Адмирал посмотрел на тихое, ночное море, на яркие звезды, и вдруг сказал: «Погода пока

держится, так что обратно хорошо пойдем. Я даже и не знаю…

- Да не надо, - тихо ответил отец Джованни. «Хосе у меня уже взрослый, не страшно. А там, -

он кивнул на изящную фигурку Марты, что все ходила по кромке прибоя, укачивая брата, -

там дитя грудное еще, как можно его отца лишать? Ну, все, - он коснулся плеча адмирала, -

отправляйте их на корабль. Я Масато-сан скажу, что вы его будете тут ждать. А мы в город, -

Джованни вдруг зевнул, - знаете, за полночь уже, поспать хочется».

«Жалко, что не с Мияко, - вдруг, озорно, подумал он. «Ну да куда – там, рядом еще с десяток

человек храпят. Ничего, если у меня все получится, мы с ней ненадолго расстанемся. А если

не получится – Хосе за ней присмотрит».

- Смелый вы человек, святой отец, - хмыкнул адмирал. «Хотя да, - он вдруг поморщился, как

будто вспомнил что-то, - знавал я и других ваших, что бесстрашными были».

Джованни, молча, потрепал его по плечу, и, подойдя к Тео, наклонившись над ней, ласково

сказал: «Езжайте, милая. Матушке своей кланяйся от меня».

Виллем добавил: «Садитесь в шлюпку. Холодно тут, еще не хватало, чтобы маленький

простудился. А там сразу спускайтесь в мою каюту, Уильям вам все покажет, - и спите

спокойно».

- Но Масато-сан, - она все кусала губы. «Я не могу, не могу без него, почему Господь так

решил – всего два года нам вместе дать?».

- Все будет хорошо, - твердо сказал адмирал, и, обернувшись к Джованни, улыбнулся: «Ну,

прощайте, святой отец».

Стоя на берегу, он благословил удаляющуюся лодку, и велел, обернувшись к сыну: «Так, у

тебя прием на рассвете, сейчас придем к эта, ложись и спи. А мы с отцом Франсуа еще

посидим, выберем, что завтра читать будем».

Когда они уже поднимались вверх по спящей торговой улице, Хосе, замедлив шаг, тихо

спросил отца: «А если у тебя не получится? Если даймё не разрешит мне навестить тебя

перед казнью?»

- Получится, - так же тихо ответил Джованни. «Помнишь же, что у них говорят: «Человек,

пренебрегающий добродетелью сыновней почтительности, не есть самурай. Родители —

ствол дерева, дети — его ветви. Правильно говорят, кстати. Так что даймё тебе не откажет,

не волнуйся».

- Я этого еще никогда не делал, - помолчав, сказал Хосе. «Ну, то есть, наставник в Макао

мне показывал. Акико-сан тоже, но, если я ошибусь…»

Джованни вздохнул, и, обняв сына, попросил: «Ты поговори завтра с эта, они ведь всем

будут заниматься, не зря в замок, потроха повезли. Охранники и трогать их не будут,

понятное дело».

- Папа, - Хосе побледнел, - но это же...

- Потерплю, ничего, - улыбнулся Джованни, - хотя, если у тебя получится, то я ничего и не

почувствую. Ну, а если что пойдет не так, - он посмотрел на сына, - не оставляй Мияко-сан.

Может, ей, и помощь твоя понадобится, ну, потом».

- Папа! – потрясенно пробормотал юноша.

- Я сказал: «может», - усмехнулся Джованни, и, взглянув на лавку мясника, велел:

- Все, спать. Приходи потом к Хидеки-сан, послушаешь, как мы красиво послания апостола

Павла перевели, даже жалко бросать такое дело на полдороге. Ну, может, и не бросим, -

отец потрепал Хосе по голове, и, нагнувшись, шагнул в дощатый сарай на заднем дворе

лавки.

Мияко-сан пристроилась в углу, рядом с маленькой, худенькой женщиной, что укачивала