О первых началах

Таким образом, тождественны ли бытие объединенным и бытие познаваемым? В самом деле, в данном случае вследствие вышеназванных причин объединенное познаваемым, разумеется, не будет. Если же оно им является, то тогда почему соответствующее познаваемое не обретает определенности? Похоже, что оно как во всем объединенное испытывает нужду в бытии не определенным[601], а, напротив, единым, причем вместе со всем остальным и не в возможности, а в действительности — как предшествующее всякому разделению слияние. Итак, в данном случае единое благодаря существованию познаваемого оказывается познаваемым в качестве целого — ведь и всякий эйдос познаваем как целое благодаря собственному признаку познаваемости; целым же оно выступает благодаря собственному признаку целостности, а прекрасным и благим — благодаря красоте и благу. А не оказывается ли оно также и непознаваемым вследствие собственного признака непознаваемости? Ведь, пожалуй, то, что потусторонне всему определенному, будет познаваемым в самой малой степени, а непознаваемым — в самой большой, подобно тому как порождающее вообще всегда непостижимо для того, что им порождено, и в своей простоте стоит превыше не только знания, но даже и сущности последнего. Следовательно, в нем есть также нечто непознаваемое, причем его больше, чем познаваемого, и, конечно, первое умопостигаемое, о котором мы говорим, именно таково. Стало быть, оно — это, скорее, собственно умопостигаемое, нежели познаваемое, которому по природе положено познаваться в большей мере знанием; при этом прежде всего оно непознаваемо для того знания, которое, как правило, к нему применяется, причем именно в его обычной форме.

Впрочем, ведь познаваемое и непознаваемое присутствуют как в сущем, так и в едином, а прежде них обоих — как составное — имеются они и в объединенном. Следовательно, в таком случае в нем есть и познающее — как объединение единичного и сущностного знания, предшествующее им обоим. В самом деле, подобно тому как познаваемое является объединенным, так и пребывающее с ним в одном ряду умопостигаемое знание об умопостигаемом находится в таком же положении, и даже если это знание связано с каким-либо разделением, то и последнее выступает как объединенное разделение объединенного, ибо и в этом случае первое, второе и третье пребывают в свойственном умопостигаемому положении. Действительно, если бы третье возвращалось и познавало, то что бы в этом было удивительного? Впрочем, сущности нет необходимости быть познающей по той причине, что и ей предшествует объединенное. Ибо, коль скоро в нем, согласно оракулу, все пребывает умопостигаемым образом, то оно будет заключено и в каждой определенной вещи, так как из объединенного, в согласии с его собственной определенностью, разворачивается все: и единое, и сущность, и жизнь, и жизненное единое, и ум, и умное единое; но сущность является жизнью отнюдь не по этой причине. Жизнь присутствует и в объединенном по аналогии с предшествующим тому и другому объединенным. Следовательно, сущность не является ни умом, ни познающей сущностью, поскольку в объединенном познающим оказывается третье. В самом деле, низшее познаваемое появляется от высшего, познающее — от познающего, а среднее между ними — от среднего. Итак, вот что можно было бы возразить, в согласии с названным допущением, в ответ на все эти апории[602].

2. Моменты эманации: пребывание, выход за свои пределы, возвращение

2.1. Проблема разделения объединенного

72. Относительно познаваемого и знания мы еще поговорим, взяв за основу другое начало аподиктического рассмотрения, а предварим мы этот раз говор рассуждением относительно пребывания, выхода за свои пределы и возвращения. В самом деле, именно при этом рассуждении станет очевидным то, какая имеется польза от знания и что такое познаваемое. Кроме того, в связи с ним мы разберем апорию, относящуюся к существованию в объединенном каких-либо пребывания, выхода за свои пределы и возвращения. А прежде всего необходимо исследовать то, почему первое отделено от иного как иное. Действительно, первое в этом случае отделяется или уже отделено (ибо следует рассуждать и об этом), а что касается самого отделенного, то прежде него имеется то, от чего оно отделено, и в результате последнее само оказывается отделенным. Впрочем, первое разделенное, разумеется, не есть само объединенное — напротив, оно является третьим по сравнению с ним, поскольку между ними находится разделение как таковое.