О первых началах

Впрочем, то, что испытывает влечение, стремится стать тем же, чем является предмет этого влечения, так что и третье мечтает стать первым, причем при возвращении оно и становится им. Но разве вследствие своего пребывания в первом оно будет первым в его собственном пребывании? А может быть, оно владело предметом своего стремления прежде выхода за свои пределы, как и после него, но уже в результате возвращения? Однако, как было сказано выше, невозможно обрести то, чем уже владеешь, причем тем более невозможно это при посредстве худшего действия. Пожалуй, при возвращении обретается не сам предмет стремления, а, скорее, его призрак, который кажется даже худшим, чем выход за свои пределы. И ничто среди того, чему доступны лучшие и более совершенные ипостась и наслаждение, не испытывает влечения к призраку, как и вообще к худшему[635]. Ибо такое влечение подобно тому, как если бы кто-нибудь, обладая отменным здоровьем, затем возжелал бы худшего или, достигнув созерцательной добродетели, молился бы об обретении гражданской[636]. Таким образом, по своему виду то, что предоставляет пребывание, и то, что дает возвращение, отнюдь не одно и то же. Действительно, и сами пребывание и возвращение — также не одно и то же по своему виду. Что же обретается в возвращении такое, чем нельзя владеть в пребывании и в выходе за свои пределы?

2.4. Проблема соотношения пребывания, выхода за свои пределы и возвращения

Естественно, к перечисленным апориям тесно примыкает и та, которая связана с исследованием, основанным на предположении двойственности пребывания. В самом деле, не только выходящее за свои пределы, но и возвращающееся при его посредстве выполняет какое-то собственное действие: последнее — возвращение, а первое — выход за свои пределы. Ибо движение также является двойственным, и одно направлено сверху вниз, а другое — снизу вверх; между двумя противоположными видами движения, как говорят сыны физиологов, располагаются два вида покоя[637]. Однако мы только что утверждали: возвращение не есть освобождение от выхода за свои пределы и его отвержение (άνάλυσίς) — напротив, оно присуще лишь тому, что такой выход совершило. Итак, необходимо иметь в виду или всего лишь два рода: движение и покой — если угодно, я назову их пребыванием (μονή) и путем (οδός),— или четыре: два — это путь вперед (πρόοδος) и повторное возвращение вверх (έπάνοδος), а еще два — пребывание в высшем и в низшем состоянии, причем пребывание последнего вида принадлежит тому, что в будущем совершит возвращение, а первого — тому, что в дальнейшем выйдет за свои пределы.

Так что же это за обсуждавшееся много раз разделение трех вещей: пребывания, выхода за свои пределы и возвращения? Пожалуй, кто-нибудь может выдвинуть предположение, что они выделены применительно к первому единому как три вида соотношения с ним: «в нем», «от него» и «к нему»[638]; ясно, что такое разделение связано с тем, как каждое из них обретает свое своеобразие. Однако в ответ на это я скажу, что единое двойственно: одно — это высшее, а другое — низшее. В самом деле, и в низшем его виде нечто пребывает собой, благодаря ему побуждается к возвращению и в выходе за его пределы простирается вовне. По отношению к каждой вещи[639] пребывание оказывается средоточием, и туда, откуда совершается выход за свои пределы, происходит также и возвращение.

По справедливости, к данным вопросам примыкает и следующий. Если возвращение двойственно, и одно означает возвращение чего-то к самому себе, а другое — к предшествующему ему, то что привносит каждый его вид в сущность возвращающегося и в чем они различаются? Далее, если где-то происходит возвращение второго вида, то имеет ли место также возвращение первого вида? Кроме того, почему бы и выходу за свои пределы, и пребыванию не быть равным образом двойственными — в одном случае в смысле пребывания в лучшем и в самом себе, а в другом — в связи с выходом за пределы лучшего и за пределы себя самого? Ведь если эти три энергии всегда занимают равное положение[640], то в каком находится одна из них, такое же присуще и остальным.

Точно так же пусть будет рассмотрено и то, не возникают ли все остальные энергии, если где-то появляется одна из них, так же как и то, присущи ли все три энергии только третьему, или же с третьим связаны все три, со вторым — две: пребывание и выход за свои пределы, а с первым — одно лишь пребывание. Ибо, похоже, что собственным делом первого является пребывание, второго — выход за свои пределы, а третьего — возвращение, поскольку оно уже совершило такой выход. Итак, давайте, начав определение их собственных признаков с высшего, рассмотрим то, что нам открылось, и — о если бы бог привел нас к истине!