О первых началах

А как обстоит дело с возвращением к первому? Да ведь возвращение к нему третьего становится познавательным, потому что одно познает другое; оно оказывается также жизненным или сущностным, причем, пожалуй, вполне явственно. В самом деле, выше мы говорили, что третье, когда оно возникло, установилось само по себе и обрело в самом себе собственный предел; тем самым оно уже совершило возвращение к первому, однако при этом заняло свое положение в третьем чине, в то время как то — в первом, поскольку первое — просто сущее, а третье — просто ум. И, подобно тому как первое есть объединенная сущность, третье — это ум, оказывающийся соединенным, причем именно таким способом, который подходит ему, а не сущему. Потому-то ум, вступив в собственные пределы, приспособился к первому явленному пределу всего; так вот, это-то и есть сущностное возвращение ума к сущему. А каково могло бы быть его жизненное возвращение? Скорее всего, в то время как за сущим следует жизнь, непосредственно примыкающая к нему, то, что возвращается к сущему при посредстве жизни, устремляется к такому соприкосновению с ним, каким обладала прежде всего остального сама жизнь. Следовательно, сущностное возвращение делает возвращающееся подобием самого первого, жизненное — всего лишь непосредственно соприкасающимся с ним, как это свойственно самой жизни, познавательное же устремляется к первому издалека, из третьего чина; и вот это самое возвращение третьего как третьего, или же ума как ума, является вечным. Ведь расстояние между умом и сущим, как и между познающим и познаваемым, весьма велико, ибо видящее здесь находится очень далеко от видимого. Жизнь же — это почти сущность, она непосредственно следует за ней, и живущее не ушло далеко от того, что обладает сущностью[650]. Впрочем, об этом мы поговорим позднее, причем весьма скоро.

79. Сейчас же мы сосредоточим свое внимание на возвращении ума к сущему и третьего — к первому; мы также рассмотрим возвращение третьего ко второму, а ума — к жизни. В самом деле, ум познает и жизнь, если только познает сущее, причем сходным образом, однако в этом случае сам он оказывается в ее пределах, каковые и есть ее сущность и в соответствии с каковыми ум становится разумной жизнью, так же как в уподоблении сущему он превращается в разумную сущность и как, в согласии со своим собственным, третьим, своеобразием, он пребывает умом как таковым. Ведь, по-моему, он мыслит себя умом, пребывающим третьим и выступающим в своей целостности в трех обличиях: сущего, живущего и мыслящего, и при этом одновременно объединенным, разделяющимся и уже разделенным[651]. Итак, в том отношении, в котором он принадлежит жизни, и в том, в каком он разделяется, насколько возможно в уже раздельном существовать еще только разделяющемуся, он уподобляется жизни и как бы приходит к ней; вот это-то и есть его сущностное возвращение к жизни. А каково будет его жизненное возвращение к ней? Скорее всего, в пределах жизни он может сделаться чем-то иным и стать самой жизнью. Так вот, будучи иным ей и пребывая в качестве самого себя, то есть того, что может соприкоснуться с жизнью как третье со вторым, он, скорее, живет, нежели является самой жизнью, и стремится к ней, но еще не становится ею самой.

Пусть же будет признан у нас подходящим во всех случаях вот этот описанный путь для всех трех возвращений, когда бы они ни имели место, чему бы ни принадлежали и на что из предшествующего ни были бы направлены[652]. Действительно, возвращающееся возвращается к каждому из предшествующих ему предметов, находятся ли они близко или далеко, и уподобляется всему тому, к чему оно возвращается; на деле это происходит либо в согласии со сливающимися с ним и исходящими от того, к чему оно возвращается, собственными признаками плером или стихий того — обретающими общую сущность вместе с тем, что их воспринимает, или привходящими как-то иначе,— либо в соответствии с различными состояниями наличного бытия в самом возвращающемся, собственными для него и не приходящими свыше[653]; иным способом это оказывается возможным благодаря тем самым, устанавливающим аналогию, природам изначальных вещей, к которым и совершается возвращение при посредстве аналогии[654]. В самом деле, уже предшествующее рассуждение, похоже, подразумевало оба названных способа, иногда — в понятиях возникшего и третьего — уподобляя ум сущему, а иногда — в связи с присутствующим в нем объединяющемся — возводя это самое последнее к предшествующему ему объединенному (здесь я говорю о соединяющемся в сущем).