О первых началах

Так что же все-таки такое знание? Не сияние ли это и как бы прохождение света[682] познаваемого в познающем? В самом деле, ощущение возникает в связи с каким-то чувственным восприятием, фантазия — в связи с неким его отпечатком, а мнение и размышление — в соотнесенности с предметом рассуждения и мнения соответственно. Стало быть, и знание (ή γνώσις) вообще, если можно так выразиться, возникает в согласии с неким познавательным предметом (τό γνώσμα). А не есть ли последнее само познаваемое, но уже обретшее свою сущность в познающем? Скорее всего, знание всегда связано с познаваемым, причем само последнее не является знанием. Тогда что же происходит с познающим, когда оно еще не познает и не испытывает влечения к познаваемому? Похоже, что знание есть его встреча с познаваемым как таковым,— ведь если она происходит с сущим, то сущее в этом случае также выступает как познаваемое. Что же такое это самое познаваемое и чем оно отличается от сущего? Либо сущее является познаваемым в соотношении с другим, в то время как само по себе — в качестве того, что оно есть,— оно выступает как сущее, либо к нему добавляется познаваемое, при том, что еще не существует какой-либо определенной природы ни того, ни другого из этих двух, либо сущее есть ипостась, а познаваемое — это как бы явленность этой ипостаси,— ибо и в применении, скажем, к материальному эйдосу ипостась является чем-то одним, а бытие чувственно воспринимаемым — другим. В последнем случае чувственно воспринимаемое в нем — это как бы его выход за свои границы и обращенное вовне сияние, достигающее органов чувств и потому возникающее как соразмерное с ними. В таком случае и явленность сущего — это как бы его свет, достигающий познающего и при своем прохождении соединяющий с ним прежде всех вещей высшее; он привходит в познающее так, как это ему положено, доводит его до совершенства и дополняет его стремление к сущему полнотой собственного сияния. И что же, ум познает не сущее, а его явленность? Похоже, что он познает именно сущее, но как явленность и как познаваемое,— ибо, если бы он познавал его как таковое, для того чтобы ему познавать таким образом, всякий предмет познания должен быть познаваем во всех отношениях[683]. Следовательно, ум познает именно сущее, но — с необходимостью — как нечто явленное, как мы и говорим. Так будет ли он стремиться к сущему? Да — но стремиться он будет к нему как к сущему, а достигать его будет как познаваемое. Впрочем, пожалуй, и о стремлении к сущему необходимо вести речь, имея в виду его познаваемость. В самом деле, влечения, сообразные природе, направлены на то же самое, с нем происходят встречи. Потому встреча с сущим у познающего будет происходить так, как будто оно познается.

Итак, что же мы говорим относительно соответствующей явленности? Скорее всего, следующее: она достаточна для предъявления последующему; она предоставляется желающему вкушать от сущего в соответствии с ним самим; в глазах стремящегося к сущему его словно бы окутывает пронизывающий свет. Так что же, стало быть, сущее во-обще-то не является познаваемым, а таков только его свет, подобно тому как единственное, что может видеть зрение,— это цвет[684], а не то, что положено в его основу? Впрочем, в этом нет ничего удивительного, более того, просто необходимо, чтобы нечто первое всегда было непостижимо и таинственно для второго. Ведь тогда то, что располагается вне любых пределов, таинственно просто по отношению ко всему, а всякая вещь среди всех остальных содержит в себе лишь нечто таинственное для последующего, и, значит, оказывается таковой лишь в некотором отношении[685]. Следовательно, в том, о чем я говорил, никоим образом нет ничего противоестественного, и, пожалуй, можно было бы выказать сомнение лишь в том вопросе, не познает ли ум нечто, на самом деле пронизывающее сущее, а не само это сущее. Впрочем, речь шла именно о том, что в качестве явленного сущее будет не чем иным, как явленностью сущего. Действительно, такая явленность есть то, что пронизывает сущее, но не оказывается каким-то истечением от него, каков исходящий от Солнца и достигающий Земли свет; напротив, сущее занимает то же положение, что и в том случае, когда некто рассматривает само Солнце как сияние заключенной в нем природы. Значит, ум познает только то, что располагается на поверхности сущего так, как если бы его явленность была неким подобием цвета, или же явленность вообще, и необходимо полагать, что в ней нет ничего, лишенного блеска и не стремящегося к своему проявлению; ты мог бы сказать, что стекло полностью видимо в том же самом смысле, поскольку природа видимого пронизала его насквозь.