О первых началах

84. В ответ на третий вопрос мы скажем, что выход за свои пределы двойствен, и один — это тот, который принадлежит появившемуся на свет, и его, в свою очередь, можно было бы рассматривать как троякий: как принадлежащий познающему в связи с предметом познания, как имеющийся у живущего в связи с самой жизнью или ее причиной и как свойственный сущему в связи с первым сущим; другой же — тот, который наблюдается при самом появлении на свет, а в нем, как мы говорим, пребывает только жизнь, потому что в ее рамках не могло бы, пожалуй, существовать трех обособленных предметов и, стало быть, даже когда кажется, будто они обособлены, они допускают лишь видимость взаимной противоположности; по крайней мере, в применении к объединенной сущности[708] то, что некоторым образом обретает сущность, то, что познает, и то, что стремится к жизни, разделить невозможно. Следовательно, если бы кто-нибудь рассматривал и именовал пустое установление <сущего>[709], то он не стал бы делить его на три части. А если бы он говорил о пребывании собой появившегося на свет, то вот оно-то и подлежало бы рассмотрению в раз

делении на три части, ибо ум наличествует в познаваемом в качестве знания, в жизни или в ее причине — в качестве собственно жизни, и в сущем — как неполная разлученность с ним, о чем мы и говорили выше.

2.15. Ответ на второй вопрос

Таким образом, приняв во внимание изложенное, в ответ на второе возражение достаточно сказать, что возвращение является делом вышедшего за свои пределы — ведь оно-то и испытывает нужду в обратном восхождении и прокладывает себе путь для него,— и это не то, что еще только выходит за свои пределы, коль скоро оно пока еще всего лишь возникает, и тем более не то, что пребывает до такого выхода за свои пределы, ибо подобное на свет пока не появляется. Так не соответствует ли появившемуся на свет одно лишь возвращение? Нет, напротив, его дело — выход за свои пределы, а равным образом также пребывание. Ведь, конечно же, оно появилось на свет именно как пребывающее, а между возникновением и пребыванием совершало выход за свои пределы,— ибо эти три вещи, как много раз было сказано, вообще определены в связи друг с другом. Следовательно, в том, что обладает некоторой сущностью, имеются эти три момента, и оно-то и есть появившееся на свет. Сущее же, которое, разумеется, не выходит за свои пределы и в котором нет ничего определенного, естественно, не могло бы быть названо пребывающим, так что в нем нет и неколебимости как чего-то определенного. Иначе говоря, как совершенно нерасторжимое, объединенное и сущее, пребывающее в предшествующей всему, не способной к выходу за свои пределы природе, оно считается неподвижным. В таком случае и так называемая жизнь связана с пребыванием, выходом за свои пределы или возвращением, но рассматриваемыми не по отдельности, а как еще только появляющиеся в ходе разделения. Следовательно, эти три вещи, похоже, сосуществуют между собой в объединенном как нерасторжимое единство, в разделенном — как некая определенность и уже имеющееся их противопоставление, а в промежуточном они, очевидно, занимают некое среднее положение, в каком-то смысле будучи одновременно и определенными, и неопределенными, а в каком-то — нет. Впрочем, из этого уже вполне ясно, что в таком случае в появившемся на свет они пребывают разделенными по своему виду.

Что же, сущее в таком случае вовсе не вернулось к самому себе и не является самовозникшим, то есть появившимся на свет от самого себя и пребывающим в самом себе? Похоже, что таковым оно только воображается нами самими, пребывающими как разделенные подле его единой простоты, само же по себе оно вообще не является никаким из трех обсуждаемых моментов, но оказывается их единой общностью, причем в нем они соединены в целостной общности всего. В самом деле, тому, что существует в возвращении, в выходе за свои пределы или в пребывании, нужно было бы находиться в каком-то другом положении[710], при том, что сущее само по себе является всего лишь простым бытием. Ведь каждая названная вещь существует не просто как таковая, ей случается быть вот этой пребывающей, выходящей за свои пределы или возвращающейся сущностью, которая, вообще говоря, определена. На основании сказанного ясно, что в появившемся на свет присутствуют и сущность, и жизнь, и знание, но, конечно же, как разделенные и противостоящие друг другу. Средняя природа еще не является ничем подобным: ни сущностью, ни жизнью, ни знанием, и тем не менее она уже есть мука их рождения и образования. В так называемом же идущем вперед нет даже их предвосхищения.