О первых началах

Однако что же такое появившееся на свет само по себе? Является ли оно всегда третьим, как и всем тем, что следует за третьим, или иногда также и вторым — пусть даже не как второй момент сущего, который мы называем жизнью, а как второй ум, пожалуй следующий за первым умом и за впервые проявившимся в нем разделением, поскольку последующее всегда отличается от предшествующего, конечно же, как причастное уже появившемуся до него разделению? Ведь и оно существует, поскольку каким-то образом проявляет себя в самом разделении, будучи аналогичным тем вещам, которые ему предшествуют или следуют за ним. Такова в халдейских триадах сила.

2.16. Ответ на первый вопрос

Давайте же на основании всего сказанного рассмотрим первый заданный вопрос — какова необходимость в противопоставлении трех вещей друг другу, идет ли речь о пребывании, выходе за свои пределы и возвращении, или о сущности, жизни и уме, или же об объединенном, разделяющемся и уже разделенном. Так вот, пожалуй, лучше всего было бы провести сопоставление нерасторжимого, разделяющегося и уже разделенного, так же как, в свою очередь, и объединенного и множественного в связи с их диаметрально противоположным положением в рамках антитезы «единое—множество», при том, что между ними находится нечто, уже утратившее связь с единым, в котором проявился некий отблеск множественности. Вот эта-то триада и выделяется при правдоподобном рассуждении[711], на ту же, что ей предшествует, могут указать сами чувственно воспринимаемые предметы, находящиеся перед глазами у всех: среди них часть мы называем только существующими, часть, в дополнение к этому, и живущими, а часть, кроме того, и познающими; на эту триаду указывает само определение живого существа, в соответствии с которым в нем выделяется <живущая> и познающая сущность[712]. Итак, живое существо состоит из трех перечисленных вещей. Когда исчезает знание, сохраняется всего лишь живущая сущность, а когда уходит и жизнь, остается одна сущность.

Допустив наличие таких предметов, давайте, если угодно, тщательно рассмотрим наши собственные понятия, связанные с тем, что мы высказываем относительно бытия, жизни и познания. Так вот, последнее обращается к иному, поскольку возникает как стремление к познаваемому, бытие существует в качестве самого себя, при самом себе и только само по себе — без какой бы то ни было двойственности, а жизнь занимает безыскусно промежуточное положение. В самом деле, живущее еще пребывает в самом себе, и поскольку оно живет, то соотносится с самим собой, но при этом как-то пробуждается и обособляется от самого себя и как бы кипятит собственную сущность, но еще не обращается к иному; потому-то жизнь, будучи весьма близка к сущности, и не сводится к действию и претерпеванию. Ведь жизнь есть некое отклонение сущности, и из-за этого кажется, будто она есть движение[713] или, во всяком случае, его причина, будто она есть разделение или, по крайней мере, пребывает в процессе вечного разделения или оказывается причиной последнего, но на самом деле ничем подобным она не является. Действительно, сущность — это, в свой черед, вовсе не покой и не причина покоя, как и не соединение и не его причина, а ум — не знание и не причина одного лишь знания. Все это — эйдосы, и они определены в соотнесенности друг с другом; в этом случае жизнь и сущность оказываются уже определенными вещами[714]. Что же касается ума, то он есть все: и первый ум, и всеобщий космос уже в его собственных очертаниях и в раздельности, в котором наблюдается определенный порядок, предстающий в виде небесных сфер[715]. Стоящая впереди него природа, которую мы одноименно с эйдетической жизнью, соответствующей среднему чину, также называем жизнью, еще не связана с определенным порядком, ибо она никоим образом не расчленена и не имеет очертаний, поскольку очертания в свой черед есть некое деление; она проявляется, начиная с сущего, как перетекающая из одного состояния в другое, и не становится ничем иным, кроме самого этого течения, поскольку не пребывает в неколебимости среди высшего и не обрела законченного вида среди низшего. Ей предшествует совершенная ипостась сущего — совершенная настолько, что как таковая даже и не допускает подобного течения и излияния в промежуточное.