Кроме того, нужно исследовать еще и тот вопрос, имеются ли стихии, образующие ипостась, присущую, скорее, составным вещам, у высшей и простой природы. В самом деле, это, похоже, верно во многих, но, разумеется, отнюдь не во всех отношениях. Ибо, например, наше тело состоит из стихий, существовавших прежде него, и бывает, что человеку и коню на основании самых общих понятий дают определение в качестве разумного смертного и неразумного смертного животного соответственно, и даже душа включает в себя сущность, жизнь и знание — при том, что изначально[741]
они как таковые уже существуют. Однако тело всего как целого также образовано из четырех стихий, но при этом соответствующие стихии в его основу заранее не положены[742], и первая сущность также не возникает из стихии, по своей природе занимающих предшествующее ей положение,— ибо прежде нее никаких стихий нет. Далее, то, что состоит из стихий, всегда стремится быть лучшим, нежели собственные стихии, которые никогда сами по себе не существуют, но имеются лишь в том, что образовано из них, причем совместно друг с другом, подобно тому как части всегда следуют за Целым и сопутствуют друг другу, поскольку то, что возникло из них, использовало их и в этом смысле оно само по себе является как бы материей; в качестве же эйдоса оно возникает в дополнение к ним.Если это действительно так, то первое состоящее из стихий, пожалуй, не могло бы образоваться из стихий, превосходящих его собственную природу и предшествующих ей,— напротив, оно возникает из впервые появляющихся в нем самом стихий, менее совершенных по сравнению с целостным эйдосом, и потому мыслимых как более простые, или, что еще правильнее, в согласии с истиной, таковыми даже не являющихся, но оказывающихся всего лишь менее совершенными и, скорее, частными. В самом деле, только в этом случае образованное из них обладает и частями и видами, так как представляется целостным и составным по причине бытия объемлющим. На самом же деле оно не такое, но, вероятно, еще более простое и лучшее[743]
.86. Что же это за так называемая простота стихий и с какой сложностью она соотносится? Скорее всего, состоящее из стихий двойственно, и одно есть то, что присоединяется к стихиям в качестве эйдоса[744]
и что на самом деле является более простым и лучшим, нежели они, а другое — это как бы смесь и слияние самих сосуществующих стихий[745], то есть нечто, заранее предполагающееся в качестве некой единой и составной материи. Так вот, стихии оказываются простыми именно по сравнению с последней, но никак не по отношению к общему видообразующему своеобразию смеси[746]. Значит, именно последняя природа и есть сущность, та же, которая соответствует этой смеси, есть сущность в возможности. Каждая из стихий — какая-то часть материи, и потому они — еще не сущность и тем не менее имеют ее облик и близки к ней, хотя и менее совершенны, чем она.Так что, первая сущность образуется из материи и эйдоса? Откуда же тогда возникла материя, если не из того, что по своей природе появилось до нее? Ведь, как говорят[747]
, даже наша собственная материя происходит от высших начал[748]. Нет ли необходимости в том, чтобы существовали некие сопричастности, исходящие от предшествующих предметов и воспринимаемые как материя и стихии? Впрочем, подробно исследовать сопричастность я собираюсь ниже, а что касается стихий, то, при том, что они рассматриваются в некоем множестве и определенности, сущность, имеющаяся до всякой сущностной определенности, не могла бы, пожалуй, быть второй после собственных стихий. Следовательно, возникнув первой, она явила собственные стихии одновременно с собой и в себе, подобно тому как целостность обнаруживает части, а вот этот космос — свои стихии, существующие в нем; при этом я говорю не о материи, хотя, пожалуй, это относится и к ней, а о четырёх эйдетических стихиях, каковы бы они ни были и как бы их ни определяли[749]. Ведь проявляются ли они как четыре части целого[750] или как то зримое и осязаемое и промежуточное между ними, что существует повсюду и усматривается во всех вещах[751], в любом случае они представляют собой дополнительное подразделение единого и однообразного космического устроения.В самом деле, всякое единое по своей природе предшествует собственному множеству, которое словно бы вырастает из того в ходе его разделении на названные части[752]
,— ибо по природе необходимо, чтобы единое в ипостаси многого, так сказать, разворачивалось, не распадаясь при этом на многое: тем самым оно предоставит место в ипостаси и многому, даже если одно от другого и неотделимо. Если же многое тройственно и выступает как виды, как части или как стихии, то это имеет место, разумеется, потому, что тогда само единое окажется трояким и каждому множеству будет соответствовать собственное единое: видовое слияние и единый вид, предшествующие раздельности, целостность, предшествующая частям, и состоящее из стихий, идущее впереди них.