О первых началах

Итак, промежуточное состояние, которое мы называем двумя именами: целым и частями, поскольку оно рассматривается как составное, является единым; сущность же, стоящая превыше и его,— это просто объединенная природа, выступающая нерасторжимой, причем таковой она оказывается не как единое, а как объединенное; последнее же состоит из многого и появляется вслед за ним. Стало быть, сущность образуется из стихий и является первым обусловленным стихиями[764]; ведь это именно простая сущность, благодаря которой любая определенная сущность оказывается чем-то состоящим из стихий, ибо то, что повсеместно соединяется, мы и называем сущностью, подобно тому как Разделяющееся именуем жизнью, а уже разделенное — эйдосом, даже если каждое названное выступает в своей низшей, например телесной, форме. В самом деле, в этом случае сущностью оказывается то, что сплочено из четырех стихий, то же в ней, что приходит в движение и побуждает себя к разделению собственных энергий,— это некая жизнь подобного сплоченного, ибо она в каком-то смысле есть движение и приуготовление к эйдетической энергии и в то же время — к предшествующей последней ипостаси; пребывающая же в раздельности форма — это эйдос[765]. Если же всякая соединенная сущность выступает как разрушение стихий, или, если угодно, я скажу: как их совместная гибель[766], то, конечно же, это происходит потому, что первая и простая сущность оказывается их соединением. Стихии такой сущности есть самые подлинные и первоочередные из всех стихий, поскольку они не смешиваются при слиянии их собственных пределов, как говорит о здешних стихиях Аристотель[767], и не объединяются всего лишь в своем совершенстве,— напротив, в этом случае, как мы и говорили, смешиваются сами виды, оставив все остальное на усмотрение разделения и превращаясь в стихии эйдетической сущности. Потому-то в последней некоторым образом и проявляется собственная определенность, но при этом она не обладает ничем определенным в себе, как и эйдетическим и сливающимся под действием некой силы,— напротив, по своей природе подобные стихии собственно-объединенной и установившейся в единстве сущности предстают как целостные и полные[768]. Следовательно, ни виды, ни роды сущего не есть стихии, ибо последние сами оказываются некими видами. Так что же это такое? Ведь ни о чем другом по сравнению с ними мы говорить не в состоянии, так как они, конечно же, не являются просто частями, ибо последние — это что-то сверхвидовое.

3.3. Части и виды в качестве стихий