О первых началах

Итак, пусть, с одной стороны, самодвижная, иногда становящаяся иной энергия вновь и вновь совершает одно и то же в своем движении по кругу в соответствии с собственными изменениями, с другой же — пусть такое движение происходит всегда одинаковым образом и в одном и том же, вокруг одного и того же и в направлении одного и того же, как то, что всецело неуклонно в отклоняющемся, неизменно в изменяющемся и покоится в движущемся[173]. Таким образом, что же душа предоставляет от себя Всему? Самодвижная душа совершает свои изменяющиеся действия, так как одновременно приводит в движение и движется. Откуда же в космосе неподвижность? Если космос вечен[174], то в нем имеется всецело и вечно неподвижное; если же он есть наидолговечнейшее живое существо[175] (ибо пусть будет и оно в настоящий момент на основании <...> воспринято как пребывающее в этом времени), то оно всегда одинаково, неизменно и одним и тем же образом совершает свой путь по кругу от одного и того же к одному и тому же в едином порядке и единым способом кругового движения. В самом деле, в силу столь длительной протяженности во времени космос не будет допускать никакого изменения и никакого отклонения от своего пути, даже если не будет соотноситься с некой совершенно неподвижной причиной. Следовательно, и во Всем самодвижное опирается на неподвижное, предоставляющее от себя космосу его собственный порядок и неподвижную жизнь.

24. Кроме того, душа Всего, поскольку она — первая среди внут-рикосмических душ, всегда совершенна и счастлива. Однако в подобном состоянии она, пожалуй, будет находиться благодаря отнюдь не самой себе, ибо она сама по себе существует как нечто изменчивое. Однако она причастна возглавляющей ее неподвижной причине; действительно, если бы человеческая душа как нечто самодвижное обладала бы вечной упорядоченностью и соразмерностью, то, пожалуй, и она была бы совершенной. Ибо, будучи самодвижной, она, конечно, бессмертна и пребывает в вечном движении; однако она не всегда остается непреклонной в отношении энергий изменения, поскольку далека от неподвижности. Если же, как было показано, самодвижному вообще предшествует неподвижное, значит, впереди космического са-модвижного находится космическое неподвижное как некий собственный признак предшествующего космосу неизменного управления, подобно тому как перед каждым божественным живым существом находится то неподвижное, которое по своему своеобразию принадлежит к вещам одного с ним ряда[176].

Однако, для того чтобы нам сейчас не терять времени на разрешение подобных вопросов, в которых имеется множество внушающих подозрение мест, мы ограничимся тем, что предпошлем самодвижному целому неподвижное. Ведь, конечно же, одно целое является во всех отношениях низшим, а другое — отчасти высшим; следовательно, неподвижный космос будет предшествовать самодвижному. В соответствии с тем же самым рассуждением впереди разделенного космоса будет идти соединенный и объединенный, представляющий собой в единстве все то, чем в раздельности является множественный космос — тот именно, о котором только сейчас шла речь как о самодвижном, и поистине еще больший, если так можно выразиться[177].

3.2. Восхождение от объединенного к единому

Так вот, от этого таинственного устроения[178] мы совершили восхождение к самому единому, причем не думай, что к самому ничтожному, так же как и к какому-то единому-своеобразию, каковы единый эйдос, единый ум, единый бог, многие боги или всего лишь все боги,— но к некоему всевеликому единому — самому по себе и попросту единому, охватывающему все происходящее от него, а вернее, являющемуся всем им как само по себе предшествующее всему единое; и этот-то космос, который на самом деле даже нельзя назвать космосом, и необходимо именовать нерасторжимым всеединством[179], более неизречен, нежели так называемый таинственный космос. В согласии с истиной, речь идет даже и не обо всем, а о предшествующем всему едином, объемлющем все своей собственной всецелой простотой.

3.3. Восхождение от единого к неизреченному

Поскольку единое столь велико, строить предположения в отношении его в качестве таинственного необходимо как о едином таинственном охвате всего разом, столь таинственном, что он является вовсе даже и не охватом, и не является, и не таинственным. На самом деле пусть подле него у нас будет положен предел стремительному порыву рассуждения. Да простят боги столь рискованное рвение!

Третья часть АПОРЕТИЧЕСКОЕ ИСТОЛКОВАНИЕ ПОНЯТИЯ ЕДИНОГО

1. Познаваемо ли единое?