О себе. Автобиография, сценарии, статьи, интервью

Вот такая история. Тогда-то мы и сошлись с Песевичем.

Возвращаясь к фильму. Уже не помню, как хотел его назвать. Может, “Лица”? Нет, “Лица” вряд ли. Это претенциозно. Такого названия я бы не дал. Не помню.

В коридорах и залах суда я провел месяц или полтора. Познакомился со множеством адвокатов и судей. Некоторые оказались очень порядочными людьми. Мне хотелось запечатлеть в фильме атмосферу судебного заседания, накал враждебности в зале суда – совершенно не связанной с тем, что одни обвинители, а другие обвиняемые. Это была совсем иного рода враждебность, ее силовые линии проходили в других местах. Мне хотелось это передать в фильме.

Я считал тогда – считаю и теперь, – что в военном положении победителей не было, все проиграли, никто не выиграл. Мы склонили головы. И, думаю, до сих пор пожинаем плоды. Потому что в тот раз снова рухнули все надежды. Мое поколение поднять головы уже не сумело, хотя, придя в 1989 году к власти, попыталось продемонстрировать, что полно сил и надежд. Но я больше не разделял этих надежд.

Я хотел сделать об этом фильм. Я придумал сюжет, отчасти метафизический, об адвокате, который умер, – и с этого момента начинается наша история. Но когда я взялся за сценарий, то быстро понял, что хотя кое-что уже знаю об атмосфере судебного заседания и вокруг, этого недостаточно. О закулисной стороне, о подлинных мотивах поступков, о скрытых конфликтах мне известно слишком мало. В судебных залах я наблюдал лишь отголоски этих конфликтов, их следствия – но никак не суть. Поэтому я отправился к Песевичу и предложил писать сценарий вместе. Фильм потом назывался “Без конца”. Так началось наше сотрудничество.

История была об умершем адвокате и его вдове, которая вдруг понимает, что любила мужа гораздо сильнее, чем ей казалось, пока он был жив. Больше ничего я о фильме не знал. Так выглядел первоначальный замысел. В конце концов мы сняли как бы три фильма в одном. К сожалению, швы остались видны. Части не сложились в целое. Одна история, публицистическая, – о молодом рабочем. Вторая – о жизни вдовы адвоката, которую сыграла Гражина Шаполовская. Третья – метафизическая – о свете, исходящем от человека, которого больше нет, и достигающем тех, кто остался. И эти три фильма не очень ладят друг с другом. Конечно, сюжетные линии и идеи переплетаются, но, думаю, единства, целостности добиться не удалось. И в этом недостаток фильма. Но я его все равно люблю.

Самым важным для меня был план метафизический. К сожалению, он, я считаю, не получился. С другой стороны, для автора, который хотел рассказать какую-то историю и выразить какую-то общественно значимую или даже связанную с политикой мысль (в данном случае – о том, что мы все проиграли), все мотивы были одинаково важны. Каждый фильм в этом смысле – ловушка. Хочешь рассказать о чем-то конкретном – и одновременно о чем-то большем.

Сейчас я пытаюсь в эту ловушку не попадаться. Стремлюсь, чтобы в фильме была главная линия. Хорошим опытом в этом смысле оказался “Декалог”. Фильмы были короткие. Это помогло ясней обозначить главную линию и лучше ее проработать.

Для “Без конца” мы сняли много сцен с Юреком Радзивиловичем. Очень много. Очень. В результате он появляется всего четыре раза. Роль адвоката писалась не под него. Но в какой-то момент я понял, что нужен именно Юрек – сыгравший главные роли в картинах Вайды “Человек из мрамора” и “Человек из железа”, символ честности и нравственной чистоты. Для зрителя с первых кадров должно быть очевидно, что это человек очень светлый. Юрек Радзивилович и в жизни такой, но для меня в первую очередь имело значение то, что он ассоциируется у зрителей со своими героями. Типичный пример режиссерской эксплуатации актерского успеха.

Мы хотели показать, что человек с чистой совестью, чистыми руками и добрыми помыслами не может ничего сделать в Польше восемьдесят четвертого года, не нарушая закона, – то есть в то время, когда мы снимали фильм. Мы решили показать, что этот человек умер, потому что хотели довести до конца мысль о том, что он уже ничего не может сделать. Он мертв. Для таких людей, с чистой совестью, с чистыми руками, нет места. А как показать это наиболее выразительно? Надо показать, что их не стало: они обречены умереть, потому что это не их время. Их чистота и честность не выдерживают столкновения с этими временами.

Вначале фильм назывался “Счастливый конец” – “Happy end”: в финале героиня уходит вместе со своим покойным мужем. Мы понимаем, что они обрели мир получше того, что окружает нас. Но мне показалось, такое заглавие – слишком уж лобовое.