О том, почему с нами происходят «случайные» события. Таинственное и непостижимое действие Промысла Божия в окружающем нас мире и в жизни каждого чело

Все, как в человеке, так и вне его, у диавола становится орудием искушения; ибо обращающийся к Богу, по необходимости, вступает в борьбу со всем: с самим собою и с целым миром. Первым источником искушений и, следовательно, первым препятствием на пути ко спасению есть наша греховная природа. Сколько необходимо усилий и трудов, чтобы преодолеть все худые наклонности сердца, особенно когда они обратились уже в привычку, как бы в необходимую потребность грешить. Каждый отказ в удовлетворении укоренившейся страсти стоит иногда чрезвычайных усилий.

Преподобная Мария Египетская, удалившись в пустыню, неустанно боролась с искушениями: «16 лет пробыла я в этой пустыне, — говорит преп. Мария, — словно со зверями лютыми борясь со своими помыслами. Когда стала эту пищу употреблять, то хотелось мне мяса и рыбы, как бывало в Египте. Хотелось мне вина, любимого мною, много ведь пила вина, когда жила в миру. Здесь же и воды не могла напиться и приходила в ярость, не в силах терпеть лишения. Одолевали меня страстные желания петь разгульные песни — влекло меня к песням бесовским, к которым привыкла в миру».

Предохранительное средство против искушений есть пост и телесный труд, которые преимущественно приветствуются подвижниками. Когда же брань восстает и усиливается, то вместо оружия должна служить прилежная молитва и воспоминание обетов, данных Богу при обращении и раскаянии.

«Но затем, — говорит преп. Мария, — прослезившись, в порыве благочестия била себя в грудь и вспоминала обеты, которые дала, входя в эту пустыню, и мысли, с которыми обращалась к иконе святой Богородицы, поручительницы моей. И жаловалась ей и молила ее отогнать от меня помыслы, иссушившие окаянную мою душу. Когда же я долго плакала и в рвении била себя в грудь, тогда вдруг виделся мне повсюду свет, меня озаряющий, и бурю сменяла тишина великая» («Житие преподобной Марии Египетской»).

Преподобный Арсений Великий, живя в пустыне, непрестанно спрашивал себя: «Арсений, зачем ты сюда пришел?» Даже написал этот вопрос на стенах своей кельи, дабы каждый брошенный взгляд на стену напоминал ему о его решимости посвятить жизнь свою на служение Богу. Полезно для этого свою нравственную перемену ознаменовать какой-либо переменой во внешнем образе жизни и окружать себя вещами, которые были при нас в то время, когда благодать Божия возбудила нас к покаянию, а преимущественно теми, посредством которых произведено возбуждение. Поскольку, наконец, духовное обновление наше есть вместе смерть для мира, для всего противного воле Божией, то св. апостол Павел советует представлять себя всегда мертвыми: «почитайте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 6, 11). «Разве ты жив еще, Пимен?» — с удивлением спросил один святой старец преп. Пимена, когда тот жаловался на беспокойство, причиняемое ему от других. «Пойди, — продолжал старец, — живи в келье своей, и положи на сердце своем, что уже год, как ты в могиле».

Если обращающийся удачно выдержит первую борьбу, начнет, с помощью Божией, преодолевать и побеждать свои страсти, то искуситель применяет другое оружие. Для возбуждения усыпающих страстей он употребляет мир со всеми благами и удовольствиями. «Прельщает враг, — говорит святитель Тихон, — любовью мира и соблазнами, и отвлекает от пути скорбного (истинно христианской жизни). Хорошо быть в мире почтенным, быть в славе, чести, богатстве, в веселостях, знаться с людьми, проезжать в колясках, ездить в гости и принимать гостей и прочее». Борьба с этим искушением особенно тяжела для тех, которые до обращения своего жили постоянно в мирских удовольствиях. На эту брань дает оружие тот же учитель: «Отвечай внутрь себе так: пусть, что мне предлагаешь (сатана), будет хорошо для тех, которые ищут того; а мне несравненно лучше есть Христос и святое Его иго. Он меня несравненно более утешит и увеселит, нежели весь мир. Здесь я хочу с ним быть, да и там с ним буду». Весьма сильным оружием против соблазнов и обольщений мира служит еще, по опытному замечанию мужей благочестивых, непрестанная память о смерти, суде и мучениях за грех. «Во всех делах твоих помни о конце твоем, и во век не согрешишь» (Сир. 7, 39). «Добрый наставник и телу и душе — постоянное памятование о смерти, и, за оставлением без внимания всего, глазам представляющегося, предварительное взирание умом на самый одр, на котором некогда, разлучаясь с душою, будешь возлежать». Из этого памятования происходит оставление попечений и всех сует, хранение ума и непрестанная молитва, беспристрастие к телу от греха; и почти, если сказать правду, всякая добродетель из этого проистекает. Потому да будет оно столько же, если можно, неотъемлемо от нас, как наше дыхание».