Обещания и гранаты

Остальные посетители либо каким-то образом пропустили нашу потасовку, либо привыкли не обращать внимания на подобные вещи, потому что никто и бровью не повел, когда я отошла в сторону от своего обидчика. Придя в себя через секунду, я узнаю в нем парня, который стоял за баром, когда мы только вошли, золотая цепь на шее выдает в нем члена бандитской шайки.

А вот его галоши, правда, наоборот.

– Он и попросил меня присмотреть за ней, – ворчит парень, прищурившись посмотрев на меня. – Стоило догадаться, что он специально меня подставил. Готов поспорить, Кэл думает, что Вайолет сегодня не пришла по моей вине.

Гвен закатывает глаза.

– Как бы ты ни любил строить из себя жертву, Винни, не думаю, что он считает тебя виновным в отсутствии Вайолет. Просто это сезонная работа, так уж она устроена. И он об этом знает; нельзя владеть половиной острова и быть не в курсе того, как работает бизнес.

Кэлу принадлежит половина острова?

На душе становится тяжелее от осознания, что я действительно толком ничего не знаю об этом парне.

Парне, которым восхищалась издалека с самого детства, который привил мне любовь к поэзии, природе и жизни, несмотря на то, что все это ровно полная противоположность человека, который насильно привез меня сюда.

Я не совсем понимаю, как сопоставить эти две сущности.

Наконец выпрямившись, Винни опускает руки, делает круговые движения губами. Он снова смотрит мне в глаза, я тут же разворачиваюсь, чтобы уйти, но из его горла раздается приглушенный звук.

– Серьезно… женщина. Ты не можешь уйти. Кэл с меня шкуру живьем спустит, если я не присмотрю за тобой, как пообещал.

Я вскидываю бровь и киваю на синяк, разрастающийся вокруг его переносицы.

– Если снова тронешь меня, я сама ее с тебя спущу. Кэл мне не хозяин, и нянька мне не нужна.

– Тебе нужны деньги, – бормочет Гвен, отойдя к клиенту в большой сиреневой шляпе.

Винни вздыхает, делает шаг в мою сторону.

– Ради бога, давай не будем все усложнять.

Он запускает руку в карман своих бриджей, и мне мгновенно вспоминается постоянный кошмар, который я видела на протяжении недель после той первой ночи с Кэлом. Начинается все скучно: я читаю или пишу, сидя на прелестном лугу, единение с природой, все дела. Затем все портит появление Матео, а под конец я вырубаюсь, когда кто-то зажимает мне рот и нос пропитанным хлороформом платком.

Картинка мелькает в моем мозгу так быстро, что я вижу короткий всплеск белого света. Затем она меняет свою форму на что-то более конкретное, более реальное.

Воспоминание, а не просто сон.

Кэл подходит ко мне на балконе моего дома, вынимает из кармана пальто шприц. Я мгновенно сдаюсь, потому что не хочу сопротивляться.

Какой был смысл, если он бы все равно меня нашел?

Лишь во второй раз на моей памяти мне предоставилось право выбора. Дерьмового, но все-таки выбора: выйти замуж за Кэла или наблюдать за тем, как он убьет моих родных. А затем, скорее всего, и меня.

Я знала, что он способен на это.

Даже хуже, я знала, что он сделал бы это.

В том-то и проблема, когда связываешься с парнями вроде него; с такими, кто пышит силой, знает, как обращаться с ней. Такие плюнут тебе в лицо, а затем предложат платочек, чтобы утереться, и ты еще останешься перед ними в долгу.

Таким почти нечего терять.

Этот кошмар не повторялся с тех пор, как я оказалась на острове. Возможно, потому что он превратился в явь.

Как бы то ни было, когда Винни достает вещь похожей формы и большим пальцем скидывает колпачок, инстинкт подсказывает мне бежать со всех ног.

– Э-э… – протягивает Гвен, вернувшись обратно к нам и бросив взгляд на шприц в руке Винни. – Кэл сказал тебе вырубить ее?

Винни фыркает.

– Он сказал присмотреть за ней. Как я смогу это сделать, если она слиняет, правильно?

– Определенно, добром это для тебя не закончится, – бормочет она, качая головой.

Но не останавливает его.

Винни смотрит на меня, как охотник, целящийся в жертву, руки тянутся к моей шее, и я двигаюсь в такт с ним.

Он здоровый; но как только я хватаю его за запястье, становится понятно, что мышцы у него чисто для вида; он легко ослабляет хватку, шприц со звоном падает на пол. Он наклоняется, чтобы поднять его, и ударяет локтем мне в лицо. Удар приходится в глаз, и я отшатываюсь назад, боль пронзает лоб.

Я уже чувствую, как появляется синяк, пока под кожей собирается кровь.

Удовлетворение накрывает меня, подобно густому туману, оседающему в моей душе, пока я фокусируюсь на боли, используя ее, чтобы настроить себя действовать.

Я пинаю его ногой в промежность.

Когда моя нога встречается с целью, Винни издает долгий гортанный стон, словно у него внезапно возникли проблемы с миндалинами. Он складывается пополам, снова роняет шприц, и я пинаю еще раз, для верности, затем обхожу его, пока он отползает на четвереньках, впиваюсь ногтями ему в уши и упираюсь коленом в лоб.

Он вскидывает руки, сдаваясь, наклоняет голову в сторону, одна рука падает на пол. Я поднимаю взгляд на Гвен, которая наблюдает за происходящим с невозмутимым видом, словно подобное случается каждый день.