Обещания и гранаты

В дверном окошке маленького белого домика зажигается свет, а через секунду дверь открывается. Надежда расцветает в моей груди, как подсолнухи справа от меня, яркие и большие, готовые впитать любую потенциальную поддержку.

Вместо этого передо мной появляется девчушка с угольно-черными волосами, сжимающая ручку двери. Она недоуменно смотрит на меня сквозь вторую стеклянную дверь, в больших оленьих глазах отражается невинность, которой в моих никогда не было.

Она поднимает на меня свое бледное круглое лицо, молча пристально изучает меня.

Теперь, когда эта же девчушка смотрит на уже взрослого меня, я не могу сопротивляться боли, которая разрастается в груди, когда я возвращаюсь в настоящее. В тот раз я убежал, и сейчас мне хочется повторить ту сцену, умчаться как можно дальше от своей сестры, прежде чем успею разрушить ее жизнь.

Одна нога дергается в попытке убежать, но Вайолет замечает это и преграждает мне путь.

– Ну, нет. Ты никуда не уйдешь. Ты заманил меня на этот говно-остров работенкой, которая, я знала, слишком хороша, чтобы быть правдой, так что как минимум ты должен теперь объясниться.

Я откашливаюсь, окидываю взглядом ее черную одежду, до абсурда похожую на мою, отчего почти смеюсь. Против природы не попрешь, я полагаю.

Пытаясь успокоиться, я прячу руки в карманы и пожимаю плечами.

– Думаю, ты уже и так знаешь, зачем ты здесь, Вайолет. Ты не обналичиваешь чеки, которые я присылал, заблокировала мои переводы на свой счет. Это был следующий логичный шаг.

Она вскидывает бровь.

– Вообще-то следующим логичным шагом было бы оставить меня в покое, как я тебя об этом просила уже сотню раз.

– Прими деньги, которые я пытаюсь тебе дать, и я отстану.

– Мне не нужны твои деньги, – громко говорит она, отчего несколько прохожих, шествующих в «Данкин Донатс», оборачиваются. – Серьезно, Кэл, все это очень мило, но… мне ничего не нужно.

Сжав челюсти, я тяжело выдыхаю.

– Ты вся в долгах, Вайолет. Позволь мне помочь.

– Господи, ты ничего не понимаешь, да? – Покачав головой, она разворачивается на каблуках, оглядывается, словно проверяя, подслушивает ли кто. Как будто на Аплане кому-то есть дело до других – поэтому остров и существует преимущественно для туристов. Люди могут сбежать от проблем.

Или, как в моем случае, спрятаться.

Тут определенно никто не сплетничает, а местные знают, что не стоит совать нос в мои дела, пусть даже они не до конца понимают, почему именно им этого делать не стоит.

– Давай выпьем по чашке кофе, и я все объясню, – предлагаю я, кивая на «Данкин». Странно видеть такое заведение в этой части города, учитывая количество магазинов для мам и пап, заполонивших улицы, но дела у него идут на удивление хорошо.

– Не хочу я пить с тобой кофе. Я вообще не хочу быть здесь, на этом острове. Но я прилетела сюда, хоть лучшая подруга и говорила, что тут что-то не так. А я подумала, на острове живет меньше сотни людей – что может пойти не так? – Вайолет резко хмыкает, прищуривается. – Я только начала о тебе забывать.

Ее слова – стрела, направленная прямиком в сердце; она рассекает мышцы, глубоко вонзается в плоть, отказываясь ослаблять хватку. Я тру грудь, отступаю на шаг назад, размышляя, не вернуться ли в бар и все-таки оставить ее в покое.

– Это твоя проблема, Кэл. Ты хочешь наладить отношения, решив то, что тебе кажется проблемами. Я не просила твоей помощи и уверена наверняка, мой отец тебя тоже ни о чем не просил.

Я молча кусаю внутреннюю часть щеки. Ее отец.

Не наш.

Я не отвечаю, позволяя ее словам соскользнуть на землю под собственной тяжестью, на то место, где когда-то стоял я.

Наконец, она выдыхает, повторяя мои движения, делает несколько шагов назад и прикрывает глаза от солнца одной рукой.

– Ты… ты и правда похитил ту девушку?

– Следишь за мной, сестренка?

Она морщит нос.

– Дома только об этом и говорят. Она принцесса мафии, Кэл. О чем ты только думаешь?

В душе мне хочется рассмеяться от снисходительности, сквозящей в ее тоне.

Будто я боюсь долбаной мафии.

– Я знаю, кто она, и я никого не похищал. Елена вышла за меня замуж по собственной воле. Если хочешь знать в самых мерзких деталях, как она бегала за мной, а потом я за ней, я все тебе расскажу, как только ты обналичишь один из моих гребаных чеков.

– Разве она не должна была выйти замуж за кого-то другого? За какого-то репортера или журналиста? – Вайолет склоняет голову набок, изучая меня. – Ты ведь знаешь, что его нашли мертвым, верно?

Раздражение обжигает корень языка.

– Не понимаю, какое мне до этого дело.

Она поджимает губы, смотрит вниз, на свои сандалии.

– Наверное, никакого, это часть нашей проблемы.

Вынув руки из карманов, я поправляю ворот своей рубашки и качаю головой.

– Вообще-то, у нас нет никаких проблем. На самом деле, по твоему желанию, у нас и отношений никаких нет. – Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но замираю, заметив потрясение на ее лице.