Обещания и гранаты

– Если подумать… как там говорят в американском футболе? Отвлекающий маневр? – Он отделяет небольшую кипу бумаг от основной стопки; контракт, который я подписал несколько лет назад, незадолго до смерти моего дедушки. Согласно этому контракту, я получаю доступ к мультимиллионному трастовому фонду, который старый мерзавец завел на мое имя.

Он уже оформил передачу прав на полдюжины бизнесов на Аплане, а также акции и облигации различных компаний, но, полагаю, он никогда не прекращал попытки исправить меня, даже когда уже стало слишком поздно.

Одним из условий контракта являлось то, что я не смогу получить доступ к деньгам, пока мне не исполнится как минимум двадцать пять. А во-вторых, я должен быть чистым, то есть отойти от преступного мира, в который успел погрузиться.

Сделать это куда труднее, чем может показаться со стороны.

Если становишься частью мафии, обратного пути нет. Они не отпускают людей просто так. Честно говоря, когда я сообщил Рафу о своем намерении отойти от дел, я ожидал большего сопротивления.

Я ждал более серьезных последствий.

Следующим условием было то, что я должен состоять в законном браке.

Разумеется, я уже нажил собственное состояние, мне не слишком хотелось подчиняться воле деда по отцовой линии, чтобы получить его жалкие деньги.

Но затем я попытался наладить отношения с сестрой; с ней и двумя братьями, которых намеренно обошли в завещании. Они не получили ни наследства, ни трастового фонда.

По идее, они вообще не должны были увидеть ни цента из тех денег, поэтому я и отправлял Вайолет чеки из собственных сбережений. Я планировал перевести деньги из фонда на офшорный счет и передать ей банковские детали.

Но она постоянно отказывалась от моих чеков, и по мере того, как приближалась дата истечения срока доступа к фонду, я понимал, что нужно принимать более серьезные меры.

Я знал, что Майлз, доверенный юрист дедушки, вскоре поинтересуется доказательствами. Просто я пока отодвинул эти дела на второй план, учитывая все остальные события последних дней.

– А в футболе не говорят не совать свой нос в чужие дела? – спрашиваю я, стряхивая крошки со стола в мусорное ведро и забирая у него контракт. Я переворачиваю страницы, отмечая свою подпись и выведенное аккуратным курсивом имя дедушки внизу каждой страницы.

– В любом случае времени осталось мало. Как ты собираешься доказать Майлзу, что у тебя с Еленой все серьезно?

Постучав пальцем по странице с пунктом о браке, я выдыхаю. При обычных обстоятельствах самого факта женитьбы было бы достаточно, чтобы доказать серьезность моих намерений, но в мире фиктивных браков, которые устраивают именно с этой целью, полагаю, я не могу винить деда за желание убедиться в моей искренности.

И дело не в том, что наш брак настоящий в том смысле, в котором это важно, – в наших душах.

В наших сердцах.

Нет, просто на бумаге и в постели.

Проведя сверху вниз пальцами по виску, я вздыхаю.

– Что ж, я определенно не повезу им простыни, покрытые девственной кровью.

– Тем более ее уже и не будет.

Я прищуриваюсь, глядя на него, и Джонас ерзает на стуле, теребя воротник кожаной куртки.

– Противозачаточные, – говорю я наконец, вспомнив разговор с Еленой, после того как трахнул ее в душе.

Джонас вскидывает бровь.

– Ради бога, только не говори, что вы ими не пользуетесь.

Я корчусь, выпрямляюсь на стуле и открываю окно браузера.

– Запишу ее к доктору Мартину, и он ей что-нибудь подберет. Затем отправлю Майлзу рецепт.

– Думаешь, ему этого будет достаточно? Технически она может принимать их по разным причинам.

Заполняя форму для онлайн-записи, я оставляю поле с именем пустым и нажимаю «отправить».

– Думаю, да.

Надеюсь, что да.

После того, как мы просмотрели потенциальные кандидатуры на замену трем сотрудникам «Огненной колесницы», которых мы потеряли, и назначили встречу с командой «Айверс Интернешнл», Джонас уходит, а у меня звонит телефон. Он вибрирует так долго, что чуть не сваливается со стола.

Маятник, стоящий на деревянном шкафчике в углу комнаты, качается туда-сюда, мгновенно успокаивая меня, когда я беру телефон в руку.

Меня захлестывает волна раздражения, когда я вижу имя на экране. Я отвечаю на звонок, прежде чем успеваю отговорить себя.

– Кармен, – говорю я, ожидая услышать в трубке громкий голос своей бывшей любовницы, но вместо него меня приветствует низкий тембр.

– Андерсон. – Голос Рафа резок, каким я его никогда не слышал. – Думал, придется устроить за тобой охоту, чтобы поговорить, но, оказывается, ты, как прежде, жаждешь пообщаться с моей женой.

– Уж поверь, – говорю я, облокотившись на стол, скрестив ноги на уровне лодыжек. – Я не хочу иметь ничего общего с этой стервой.

Он тяжело выдыхает.

– В любом случае я позвонил не для того, чтобы говорить о Кармен.

Конечно, нет, потому что, когда речь заходит о Кармен, ему всегда приходится признавать поражение. Она неисправима, ее уносит в пучину моря, пока остальные просто за этим наблюдают.

– Как моя дочь?

Смех щекочет горло, но я проглатываю его, понимая, что нужно быть осторожным со словами.