Обещания и гранаты

– Имеешь в виду, после того, как ты устроил на нее нападение? Она чувствует себя лучше, чем тебе бы того хотелось.

Мне не терпится упомянуть узкое тепло, в котором я побывал уже дважды со вчерашнего дня, но я закусываю язык, не желая подливать масла в огонь.

– Уверяю тебя, я не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь, – отвечает Раф, и я буквально вижу, как он теребит массивное кольцо на большом пальце, пялясь на тот же герб, что был на карточке, которую мы нашли на автобусной станции. – Она давно не отвечает на сообщения матери, и мы начали переживать.

– Может, стоит перестать распространять ложь о ее свадьбе, и тогда она будет более склонна к разговору с вами.

– Какую именно ложь, Кэл? – Он делает паузу, ожидая ответа, но продолжает, прежде чем я успеваю открыть рот. – Разве не ты убил ее жениха, пока он готовился к церемонии? Разве не ты заставил меня свидетельствовать, как ты крадешь руку моей девочки после того, как уже украл ее невинность?

– Я никого не заставлял. Я обрисовал тебе ситуацию и предоставил право выбора. Ты выбрал ее безопасность вместо контракта с теми медийными стервятниками.

Раф шмыгает носом, и я удивленно смотрю в пространство своего кабинета. Он плачет?

– Дело в том, доктор Андерсон, что мы хотим, чтобы наша Елена вернулась домой. Мне плевать, что мы должны будем сделать, чтобы вернуть ее, но, ради бога, выпусти ее из своего плена. Она моя… bambina[16].

Его голос надламывается на последних двух словах; итальянское словечко вкинуто для драматического эффекта. Мысль щелкает в моем мозгу, я встаю на ноги, пока гнев закипает внутри.

– Что ты делаешь, Раф? – медленно произношу я, свирепо глядя на единственную фотографию в моем доме; на ней шестнадцатилетний я, зажатый между Рафом и Кармен, на одной из вечеринок по поводу их годовщины. Рука Кармен крепко обнимает меня за талию, прижимая к ней, и я стою так годами, как идиот.

Раф смотрит на меня с фотографии, ни о чем не догадываясь. Как мне и было нужно.

Правда, однажды он обо всем узнал.

С тех пор все уже не могло быть как прежде.

Полагаю, поэтому он теперь такой скрытный – все это какая-то подстава, и от мысли о том, что он пытается заманить меня в ловушку, кровь вскипает в жилах.

Особенно учитывая тот факт, что он не давал мне никаких заданий после нашего небольшого уговора, и я уже начал думать, что он принял мою отставку, но теперь я понимаю, что, похоже, все это время он планировал избавиться от меня в более изысканной манере.

Рядом с фотографией продолжает постукивать маятник, и мускул под глазом дергается ему в такт.

Через мгновение Раф откашливается, и, когда он нарушает молчание, в его голосе нет ни намека на грусть.

– Мне нужны деньги. Ты испортил сделку с Болленте, и мне пришлось продать значительную часть бизнеса Риччи, чтобы выбраться из этого дерьма.

– Не я сказал тебе продать дочь, – говорю я. – Или уговорил ее прийти в мою постель.

– Так же, как ты не уговаривал Кармен, верно? – бросает он, распаляясь с каждой секундой.

«Я никогда не приходил к Кармен, – хочу сказать я. – Она сама ко мне всегда приходила».

Но я молчу. Сделав глубокий вдох, я стараюсь усмирить гнев, нарастающий, как вода в дамбе, грозя утопить меня в своей ярости. Я фокусируюсь на мягком покачивании маятника, абстрагируясь от всех звуков, кроме его тиканья.

Тик.

Тик.

Тик.

Раздражение нарастает под кожей, я обхожу стол, пока Раф продолжает зудеть, и вынимаю пистолет из ящика. Я прицеливаюсь, несмотря на то, что нервы мешают сосредоточиться, снимаю с предохранителя и жму на курок. Смотрю, как пуля летит через комнату.

Она рассекает стекло рамки с фотографией и врезается в стену позади нее; осколки разлетаются в разные стороны, импульс сбивает равновесие маятника, я наблюдаю, как он падает на пол и наконец замолкает.

– Ты меня слышишь, Андерсон? – спрашивает Раф. – У тебя два варианта: деньги или твоя чертова верность. Иначе ты покойник.

Убрав телефон от уха, я возвращаю пистолет обратно в ящик и сбрасываю звонок.

* * *

Чуть позже я нахожу Елену в саду. Она достает мешки с землей из картонных коробок и тащит по траве туда, где устроила себе импровизированное рабочее место рядом с живой изгородью.

Марселин стоит в нескольких ярдах, макает чайный пакетик в синюю керамическую чашку и наблюдает.

Убрав мокрую от пота прядь волос с лица, Елена оглядывает наш сад, уперев руки в бока. Лавандовое платье на ней идеально подчеркивает округлый зад, отчего меня захлестывает воспоминание о том, как я хватался за него, насаживая ее на свой член.

На мгновение я могу забыть обо всем остальном и затеряться в ее присутствии. Она как милый весенний полдень; аромат свежих почек и морского воздуха разносится вокруг ветром и укутывает меня, прогоняя прочь отвратительную реальность.

Я никогда не бежал от проблем, но пока я стою здесь и смотрю на эту девушку, которую втянул в свои дела, именно это мне и хочется сделать. Стать тем, кого Елена заслуживает.