Обещания и гранаты

За последние несколько недель мы определенно сблизились – как минимум, в физическом плане. Кэл как каменная статуя, и каждый раз, когда он меня трахает, небольшой кусочек откалывается. Но фрагменты настолько крошечные, что я вообще не чувствую прогресса.

Он напряжен сильнее, чем пружина старинных часов с кукушкой, и каждый раз, когда мы занимаемся сексом, он словно пытается выместить все свои проблемы в этом акте.

Не то чтобы я была против; мое тело постоянно болит в тех местах, о существовании которых я даже не догадывалась, а разум постоянно захлестывает волной экстаза. Просто все это напоминает американские горки, и сотрудник парка не дает мне с них спуститься.

Проблема в том, что я хочу, чтобы он мне открылся. С того дня, как на меня напали, я перестала держать в секрете свое влечение к нему и вместо этого стала пользоваться каждой удобной возможностью проявить его.

Иногда я делаю это, приходя в его кабинет и садясь на краешек стола, пока он перебирает контракты на недвижимость и иски о халатности – не к нему: Кэлу просто нравится быть в курсе громких дел, раскачивающих мир медицины, «на всякий случай», – и медленно раздвигая ноги, пока он не замечает, что я предлагаю, и не отбрасывает работу, чтобы вместо нее заняться мной.

Иногда задавая миллион вопросов, начиная с пустяковых, пока он не будет настолько раздражен, что начнет отвечать на важные.

Так я узнала, что он никогда не был знаком с отцом и что узнал о сестре и братьях только после смерти матери.

Или о том, что он вырос в бедности и мой отец помог ему выбраться из нее.

Так или иначе, я работаю над тем, чтобы растопить его ледяное сердце, и с каждым днем мои чувства к нему вырастают десятикратно. Все это хорошо, вот только это так сильно противоречит тому, что я испытывала в начале нашего союза. И получается, все выходит так, как предсказывала мама.

– Ты научишься любить его, – говорила она, и, хотя контекст и сам муж отличались, во мне вспыхивает дух мятежа из-за того, что она оказалась права.

Разумеется, Ариане я ничего из этого не говорю. Насколько ей известно, мои отношения с Кэлом подлинные и глубокие, несмотря на гадости, которые родители про нас рассказывают. Я уверяю ее, что они все преувеличивают, каждый раз, когда Ариана заговаривает о том, как весь Бостон думает, что меня похитили, и она обычно соглашается и меняет тему.

Технически меня и правда похитили. Так что они не так уж и не правы.

Но и всей картины целиком они не знают.

– Каждый раз, когда ты звонишь, мы только и делаем, что обсуждаем мою жизнь, – говорю я, пытаясь сменить русло разговора и отогнать прочь тревожные мысли. – Мне это надоело. Что нового у вас со Стеллой?

– У нее не бывает ничего нового, – фыркнув, говорит Ари. – У меня через пару недель выступление.

Сердце проваливается в желудок.

– Вот дерьмо, уже так скоро?

– Ага, – говорит она, отчетливо произнося согласную посередине, и я чувствую себя ничтожеством. – «Щелкунчик» для школьного Рождества весной. Странное время для празднования Рождества, как по мне, но полагаю, так проще.

Чувство вины продолжает меня терзать, когда я вспоминаю все другие ее выступления, на которых присутствовала. Я не пропустила ни одного с тех пор, как Ари надела свою первую пару трико.

– Я приду.

Ариана моргает. Дважды.

– Не давай обещаний, если все равно не сможешь их исполнить.

Не знаю, откуда она этого набралась, и невольно задумываюсь, что такого происходит дома, о чем мне не рассказывают. И, хотя я снова даю обещание, от всего сердца надеясь его исполнить, лишь позже я понимаю, насколько трудно будет это сделать.

Марселин говорит водителю отвезти меня в «Огненную колесницу» вскоре после того, как я заканчиваю разговор с сестрой. Мы распрощались после того, как мама вошла в комнату и разрыдалась при виде моего лица.

Я выхожу из машины, кивая водителю, что он может уезжать без меня, секунду стою на тротуаре у бара, прижимая к себе сумочку, вспоминая о том, что произошло в прошлый раз, когда я здесь была.

Как игла проколола кожу, как Винсент смотрел на меня, словно я была полным ничтожеством, драка, которая последовала за этим.

В горле встает комок, мешая дышать, пока я заново переживаю воспоминания. Мурашки бегут по рукам, по спине прокатывается холодок.

Нормального человека, скорее всего, напугала бы манера Кэла решать проблемы, но, по правде говоря, мне она нисколько не помешала спать по ночам. Возможно, дело в том, что с тех пор мы каждый день занимались бурным сексом и я была слишком уставшей для того, чтобы думать об этом.

Мне понравилась категоричность, с которой он позаботился обо всем.

До сих пор я подавляла в себе это желание, но, оказавшись рядом с баром, глядя в лицо моим кошмарам, я снова с трудом сдерживаюсь от того, чтобы не сбежать.

Мягкий смех сбоку от меня на время отвлекает внимание от заведения, и я медленно поворачиваю голову; мышцы напрягаются от дурного предчувствия. Девушка с черными волосами, заплетенными в две французские косички, стоит в нескольких футах от меня и копирует мою позу, скрестив руки на груди и глядя на бар.