Обещания и гранаты

– Она пытается тебя достать, – тихо говорит Кэл так, что только я его слышу. – Не позволяй ей управлять собой.

– Она просто пялится, – бросаю я в ответ таким же тихим тоном.

– Ревность, крошка. Не всем она идет так же, как тебе.

Я едва слышно недоверчиво хмыкаю.

– Я даже не знаю, к чему или кому она ревнует.

Кэл приоткрывает рот, собираясь ответить, но в ту же секунду дверь распахивается, и в комнату входят отец с сестрами. Вода капает с их дождевиков на пол.

– Grazie a Dio[22], Рафаэль! – бросает мама и расплескивает вино, указывая в сторону фойе. – Сколько грязи от вас по всему дому.

Папа бормочет что-то на итальянском, входит в гостиную, готовый к спору. Он резко замирает, заметив Кэла и меня на диване, глаза чуть не выскакивают из орбит.

– Елена, – произносит он, затем моргает, словно не может поверить, что я настоящая. – Ты здесь.

Я встаю, когда Кэл ослабляет хватку, хотя то, как его пальцы скользят по моим волосам, подсказывает мне, что делает он это не особо охотно. Обняв удивленного отца, я целую его в обе щеки, воспоминания о нашей последней встрече испаряются, как только он заключает меня в теплых объятиях.

На мгновение я почти могу забыть о том, как он рискнул моей безопасностью, насильно выдав замуж ради собственной выгоды. Дважды.

Почти могу забыть о том, что он закрыл глаза на годы насилия, только потому, что ужасно хотел и дальше поддерживать свою власть в Бостоне и для этого ему был нужен союз с семьей Болленте.

Я могу забыть обо всем этом.

Но… не хочу.

Когда я высвобождаюсь из его объятий, что-то холодное струится вниз по коже, дурное предчувствие, от которого к горлу подступает тошнота. Словно я хочу найти что-то, что не заслуживает быть пойманным.

Кэл молча поднимается с дивана и встает прямо позади меня; его огромные ладони опускаются на мои плечи и прижимают к себе, затем он протягивает руку отцу, на лице непроницаемая маска.

– Раф, – произносит Кэл, учтиво кивая, хотя этот жест слегка отдает пассивной агрессией.

Папа полностью игнорирует Кэла. Взгляд прикован ко мне, он становится более жестким, когда молчание затягивается, но затем сестры решают, что так продолжаться не может, и вваливаются с гостиную, пища и хихикая, отрывают меня от Кэла и стискивают в объятиях.

Насколько можно судить, они не сильно изменились за те несколько месяцев, что меня не было; каштановые волосы Арианы стали немного светлее, чем раньше, веснушки с наступлением весны стали более отчетливыми, а Стелла носит все те же очки в толстой оправе, на ее круглом лице все то же спокойное выражение.

– Итак, это официально самое долгое время, что мы тебя не видели, – говорит Ариана. Она отстраняется, хватает меня за бицепс и окидывает взглядом сверху донизу. – Хотя должна признать, ты, черт возьми, вся светишься, Е! Должно быть, здоровая доза витамина D пошла тебе на пользу.

Она играет бровями, я закатываю глаза и отталкиваю ее в сторону. Мама вскидывается и отходит от камина, чтобы посмотреть на нас свирепым взглядом с более близкого расстояния.

– Ариана, ради бога. – Она делает глоток вина, затем снова бросает сердитый взгляд. – Как ты разговариваешь с сестрой?

– Почему я не могу порадоваться, что он у нее наконец-то появился?

Папа удушливо кашляет.

– Che palle[23], Ариана, следи за языком.

Еле слышно кривляясь, она снова поворачивается ко мне, принимается играть с кончиками моих волос.

– Они стали еще более занудными после твоего отъезда, – шепчет Стелла, поправляя очки на переносице.

– Как еще два безэмоциональных робота могут правдоподобно сыграть скорбящих родителей? – говорит Ариана, даже не понижая голоса.

– Все правда так плохо? – спрашиваю я, глядя через плечо Стеллы на отца, как раз когда он отходит к шкафчику рядом с дверью, достает из него сигару и поджигает ее. Никогда не видела, чтобы он курил за пределами кабинета.

– Еще как, – говорит Ариана, потирая предплечья ладонями. – Папы дома почти не бывает. Стелла думает, что он завел себе любовницу.

Стелла прыскает, дико качает головой, отчего несколько прядей светло-коричневых волос выбиваются из пучка.

– Я этого не говорила. Я сказала, что удивлюсь, если у него нет любовницы. Это не одно и то же.

– Все равно, – говорит Ари. – Уверена, у него кто-то есть. Мама-то теперь не будет больше возмущаться после своего романа.

Мое сердце чуть не выскакивает из груди. Одно-единственное предложение рушит весь мой взгляд на мир. Я бросаю взгляд на мать, затем обратно на сестер, пытаясь переварить то, что они только что сказали.

– Прошу прощения, – говорю я, удивленно моргая. – После чего?

Ариана и Стелла озабоченно смотрят друг на друга, словно пытаясь решить, говорить мне или нет. Стелла опускает взгляд, замечает бриллиант на моем левом безымянном пальце и мгновенно забывает о том, что они собирались сказать.

– Иисус, Мария, Иосиф, – говорит она, резко поднося мою руку к своему лицу. – Какой огромный, черт возьми.

– Уверена, это не единственная огромная штуковина…