Обещания и гранаты

– Не знаю. – Стелла щурится на меня через стекла очков и поджимает губы. – Попробуй угадай? Ты ведь знаешь маму; теперь представь, что ты застряла в жизни из-за своей семьи и теперь никогда из нее не выберешься. Если уж застряла, то застряла по полной.

– Все мы застряли в этой жизни, – говорю я.

– Все мы? – Стелла поднимает очки на голову. – А не ты провела последние несколько месяцев на острове, вдали от драмы la famiglia, со своим невероятно опасным, но до ужаса симпатичным мужем, который тебя холил и лелеял?

Я ковыряюсь в остатках яичницы и хмурюсь.

– Не то чтобы я взяла отпуск. Я…

Умолкнув, я понимаю, что сестры не знают всех подробностей моей женитьбы с Кэлом. А я не до конца уверена, что именно родители им рассказали, поэтому решаю прояснить все раз и навсегда, надеясь скинуть этот массивный груз со своей груди.

– Кто-то записал на видео первый раз, когда мы с Кэлом переспали.

Ари хихикает.

– Первый раз подразумевает, что был и второй, и третий, и…

Стелла обвивает рукой шею Ари и закрывает ей рот ладонью.

– Мы уже об этом знаем. Папа быстро всем рассказал о том, как Кэл тебя соблазнил. Не то чтобы тебе было нужно сопереживание общественности, будучи похищенной и все такое.

Раздражение разрастается в животе, но я не обращаю на него внимания и кладу вилку на тарелку.

– Хорошо, ладно. Люди, которые сделали запись, шантажировали отца и Кэла, и они хотели, чтобы я вышла за Кэла замуж… я полагаю.

Моргнув, я смотрю на золотистую скатерть на столе, понимая, что и сама не знаю всей картины целиком.

Отмахнувшись от мрачного ощущения, я продолжаю.

– Вроде того, не знаю всех подробностей, но суть в том, что нас обоих заставили пожениться. Возможно, подход Кэла был не самым удачным, но мы оба жертвы.

– Ты-то жертва? – спрашивает Ари, тыча Стеллу локтем под бок. – То есть теперь понятно, почему вы поженились, но… почему вы до сих пор вместе? – Она берет клубнику с тарелки и отправляет ее в рот. – Ты явно не похожа на жертву.

Я тут же открываю рот, ответ вертится на языке, но я не могу его окончательно сформулировать. Сомкнув губы, я прислоняюсь к спинке стула, желудок ухает вниз.

Стелла быстро меняет тему, пока я не успела ответить Ариане, и говорит о летнем курсе физики в Гарварде, ее пятнадцатилетний разум явно устал от разговоров о браке. Но Ариана смотрит на меня весь остаток завтрака, молча и внимательно, и я гадаю, видит ли она то, что я отчаянно пытаюсь скрыть.

Видит ли она правду?

* * *

Ужин в моей семье – всегда серьезное событие.

Не уверена, дело ли в итальянском наследии или в том, что на другие трапезы папа просто не успевал, но мама всегда доставала красивую посуду вместо обычных бумажных тарелок и накрывала стол на целую армию.

В следующий раз, когда мы идем в дом родителей, в вечер выступления Арианы, ужин кажется скорее посиделками в тесном кругу, чем пиром, которым он когда-то был.

Мы с Кэлом выходим во внутренний двор через кухню, посматривая на сверкающие гирлянды, развешанные вокруг, крошечные по сравнению с огнями города на фоне. На столе стоит мамин свадебный сервиз, словно у нее очень важные гости, приборов подготовлено только на нас семерых.

Не припомню ни одного вечера за всю историю нашей семьи, чтобы мы ужинали компанией меньше восьми человек. Если не группа девчонок из школы – чьи родители тогда еще не знали, в чей дом ходят их дети, – то другие члены семьи. Иногда мы даже принимали дипломатов, каждая из сестер Риччи надевала лучшее платье и натягивала фальшивейшую улыбку, чтобы папе было проще делать вид, что с бизнесом все хорошо.

Отсутствие былого изобилия вызывает во мне тревогу, и я замираю на пороге, не зная, стоит ли идти дальше или лучше собрать вещи и отправиться домой. Просто продолжать жить в нашем маленьком пузыре.

После осознания в самолете мои чувства к Кэлу переместились на передний план и затмили все остальные мысли, пока я живу, дышу и кровоточу ради этого мужчины.

Не знаю даже, есть ли в этом смысл, поэтому держу свои эмоции при себе, боясь, что это втайне сломленное создание, которое сейчас передо мной, не хочет продолжения нашего брака.

Или что, наоборот, хочет.

Кэл останавливается чуть впереди, видимо, почувствовав, что меня больше нет рядом. Он разворачивается, хмурится, затем подходит.

– Елена?

Покачав головой, я стараюсь прогнать туман, застилающий разум, и тревогу, поселившуюся в теле.

– Я… мне не очень хорошо.

Мгновение Кэл молчит. Просто смотрит на меня, пока мне не становится неуютно от его внимательного взгляда. Наконец он проводит руками по черному костюму, бросая взгляд через плечо на моих сестер, которые склонились друг к другу и заговорщически перешептываются.

– Хочешь отсюда уехать?

Покусывая губу, я задумываюсь, чувство вины с силой давит на плечи. Как так может быть, что место и люди, которых я люблю, стали главным камнем преткновения в моей жизни?

– Только скажи, крошка, и я верну тебя на остров Аплана, не успеешь глазом моргнуть. – Он подается вперед, на его симпатичном лице появляется игривое выражение. – Подумай о том веселье, что мы упускаем.