Обещания и гранаты

– Звучит мило, но ты опоздала на десять лет. И если честно, мне не нужны твои оправдания. Единственная, кто их заслуживает, – это Елена, потому что она тебя любит.

Замахнувшись, я резко рассекаю воздух и ударяю Кармен в скулу рукоятью пистолета, наслаждаясь последовавшим за этим треском. Кармен кричит, хватается рукой за лицо, захлебываясь слюнями.

– Пусть это послужит тебе уроком, – говорю я, отходя в сторону. – Ты будешь жить потому, что я просто не хочу марать о тебя руки.

Пока Кармен продолжает вопить, я провожу рукой по волосам и оставляю ее, а сам иду в дом. На сердце почему-то стало легче, чем когда бы то ни было, несмотря на все происходящее.

Рафаэль стоит, прислонившись к лестнице, когда я прохожу через кухню, вокруг его головы клубится сигарный дым.

– Ты не собирался стрелять в воздух, верно.

Он не спрашивает, а утверждает, словно это самая очевидная вещь в мире.

Я засовываю руки в карманы и пожимаю плечами.

– Похоже, ты и сам уже знаешь ответ.

Вздохнув, он выпускает очередной клуб дыма и смотрит на меня.

– Я замну историю о похищении, если ты заплатишь мне, сколько должен.

Удивленно моргая, я едва сдерживаю смех, убираю пистолет обратно за пояс брюк.

– Я ничего тебе не должен. Более того, не думаю, что твои выдумки по поводу похищения уже хоть кому-то интересны.

– Сделка с Болленте, которую ты сорвал, обошлась мне в четверть миллиона. Я закрыл «Монталтос» в Кингс-Трэйс и продал весь товар, который там был, но если Риччи и могут все это вытерпеть, то шантаж, коллекторы и федералы, которые начнут тут все вынюхивать, когда поймут, что я больше не плачу местной полиции, чтобы они закрывали глаза на наши дела, то…

Ухмыляясь, я иду в сторону парадной двери, прохожу мимо Рафа, хотя он вытягивает руку, пытаясь меня остановить; Раф значительно ниже меня, поэтому я просто поднимаю руку, отклоняя его руку.

– Проблема в том, дорогой Рафаэль, что мне абсолютно плевать, даже если «Риччи Инкорпорэйтед» сгорит к чертовой матери. Если нет, хорошо. Если да, еще лучше. – Распахнув дверь, я салютую ему средним пальцем. – Ты и так оттяпал значительный кусок моей жизни. Пора возвращать долг.

Глава 35. Кэл

Театр, название которого указано в билете на концерт Арианы, находится в получасе езды, на другом конце города, поэтому я запрыгиваю в арендованный внедорожник сразу, как только выхожу из дома Риччи, и тут же направляюсь туда.

Фасад здания украшен орнаментами и массивными греко-римскими колоннами. Потолок сделан из витражного стекла, сквозь которое смутно видно ночное небо. Я показываю швейцару билет, и он отправляет меня в нужном направлении, но я еще несколько минут хожу взад-вперед перед входом в ложу на случай, если Елена еще не пришла.

Проходит пятнадцать минут, но ее все нет, поэтому я захожу внутрь.

Мы в частной ложе, в которую, очевидно, можно попасть лишь по отдельной лестнице, охраняемой швейцаром с брекетами, которая ярко мне улыбается, сканируя мой билет.

– Мистер Андерсон, место 11Б. – Она оглядывается вокруг, затем возвращает мне билет. – Ваши гости скоро присоединятся?

– Мои гости?

Поднеся к глазам клипборд, она листает небольшую стопку бумаг, прикрепленных к нему, кивает, найдя нужную информацию.

– Да, наша частная ложа забронирована для мистера и миссис Андерсон, и соседняя, номер двенадцать, зарезервирована для мистера и миссис Риччи и двух гостей.

Качая головой, я убираю билет в карман пиджака и обхожу ее.

– Понятия не имею, придут они или нет. Можешь позаботиться о том, чтобы меня и миссис Андерсон не тревожили?

Девчушка хмурится, ее лицо заливается краской, которую заметно даже в приглушенном свете.

– Сэр, должна вас проинформировать, что интимные связи в театре строго запрещены. За это грозит штраф до одной-двух тысяч долларов.

Нетерпеливо постукивая ногой по полу, я достаю из кармана бумажник, вынимаю из него пачку наличных.

– Считай это авансом.

Я не жду, пока она примет деньги, молча сую их ей в руку, протискиваюсь мимо и перешагиваю через вельветовую веревку, преграждающую доступ к лестнице. Быстро поднявшись наверх, я пытаюсь угомонить бешеное сердцебиение, готовя себя к тому, что Елены там может не быть.

Все же, когда я отодвигаю в сторону шторку в ложу, мое сердце начинает колотиться так быстро, что кажется, сейчас взорвется; ее силуэт подсвечивается светом со сцены внизу, пока она наклоняется вперед на своем кресле, перегнувшись через поручень балкона. Я вхожу внутрь, тихо подхожу, моя рука тянется, чтобы взять ее за плечо, как вдруг Елена говорит:

– Не смей.

Два слова, достаточно длинных, чтобы проткнуть мою грудь и пронзить насквозь орган, бьющийся только для нее. Она не смотрит через плечо и даже не шевелится, ее тело уже настолько связано с моим, что, кажется, она просто знает, когда я рядом.

Или, может, она знала, что я приду. Может, она этого хотела.

Моя рука безвольно падает, в животе возникает чертовски знакомая боль.

– Елена, я…

– Если ты пришел извиняться, то можешь не стараться.