Обещания и гранаты

Я не мог раскрыть ей всех подробностей, но я старался.

– Ничего импульсивного в этом нет, – говорю я, делая еще один щедрый глоток скотча. – Я хотел выйти из мира мафии и предпринимаю шаги, которые помогут мне сделать это.

– Ты сам сказал, что от них нельзя взять и уйти. – Поставив бокал на стол, Джонас скрещивает руки на груди и вскидывает бровь. – Что вдруг делает тебя таким особенным?

– На бумаге я не буду существовать для этих ребят. Когда федералы придут в «Риччи Инкорпорэйтед», по крайней мере я не буду иметь к фирме никакого отношения, мое имя вычеркнут из всех документов. – Сделав паузу, я пожимаю плечами. – Моя репутация и власть никуда не денутся. Скандальная известность – это навсегда, мой друг. Я просто отойду от более публичного аспекта дел.

Тяжело вздохнув, Джонас качает головой.

– Бостон, должно быть, плохо на тебя повлиял. Никогда не думал, что стану свидетелем чего-то подобного.

Я не отвечаю, откидываюсь на спинку кресла и пожимаю плечами; вдруг что-то поблескивает в свете под столом, я наклоняюсь и подбираю с пола бриллиантовую сережку-гвоздик, которая, должно быть, упала во время одной из наших многочисленных кабинетных утех.

От этой находки в горле застревает комок, обжигающий всю грудь, и я стискиваю зубы, затем бросаю украшение в мусорную корзину поблизости. Джонас поджимает губы и ерзает в кресле.

– Ладно, так а где, говоришь, твоя жена?

Потянувшись к компьютеру, я качаю головой, открываю сайт правительства штата Массачусетс и перепроверяю, что все формы заполнены правильно, прежде чем отправить их на проверку юристу.

– Учитывая, что она, скорее всего, больше мне не жена, полагаю, это неважно.

Следующие несколько недель я держусь подальше от города и остальных комнат в доме. Спать ложусь в кабинете в попытке избежать любых напоминаний о Елене.

Правда, это то же самое, что жить без солнца.

В единственный раз, когда я все-таки еду в «Огненную колесницу», Блю подходит ко мне за баром и практически вышвыривает меня, говоря, что я порчу вайб заведения, а так как сейчас туристический сезон, он рассчитывает на чаевые и не может позволить мне спугнуть посетителей.

В обычное время я бы, наверное, уволил его и велел бы проваливать с острова, но вместо этого я ухожу и направляюсь обратно в «Асфодель», где буду пить весь остаток вечера.

Приехав обратно, я иду в дом через черный ход – не в настроении сейчас видеться с Марселин или чувствовать на себе груз ее осуждения за то, что слишком давно не брился.

– Ты становишься похожим на своего неотесанного дружка, – говорит она, пренебрежительно вспоминая о Джонасе. – Господи, надеюсь, эта девочка к тебе вернется.

Я тоже, Марселин, но ни одного звонка за две недели? Шансов у меня маловато.

Я простоял, должно быть, несколько часов под дверью пентхауса ее бабушки в ночь после балета с кулаком, занесенным над дверью, готовый постучать и забрать ее с собой на остров.

В Ад, где я всегда хотел удержать ее.

И до сих пор хочу, если быть полностью откровенным.

Но каждый раз, когда я пытался постучать, я вспоминал, как мало раз в жизни ей предоставлялось право выбора. С самого рождения все решали за нее, и я сделал то же самое, заставив выйти за себя замуж.

Несмотря на наши чувства, возникшие после, я бы никогда не смог существовать хотя бы в полунормальном состоянии, думая, что ее чувства родились из-за необходимости. Как способ справиться с тем, что жизнь обрушила на нее.

Поэтому я даю ей время.

Вырасти, простить и все хорошо обдумать.

Познать всю прелесть возможностей.

После того, как я долго сходил по ней с ума, твердо решив сделать так, чтобы она не досталась никому другому, и пока наслаждался теплом, которое она дарила, расстояние для меня становится пыткой.

Если Елена не появится через несколько дней, тогда я найду ее. Выслежу хоть на краю чертового света и буду умолять вернуться, если потребуется.

До тех пор я подожду.

Обходя дом, я мгновенно чувствую напряжение, волоски на шее встают дыбом от ощущения, что я не один; воздух как будто загустел, ветер перестает дуть, словно другое живое существо впитывает в себя погоду.

Первым делом мое внимание привлекает вспышка темных волос, затем, окинув взглядом двор, я замечаю худую фигуру в черной одежде.

Разочарование оседает в груди, и я двигаюсь вперед, стараясь не упасть под гнетом ложной надежды.

Подхожу тихо, как хищник, подкрадывающийся к своей добыче, хотя ее едва можно считать таковой в данном случае.

– Вайолет. – Я останавливаюсь в нескольких футах от нее, чую запах лаванды и ванили, когда ветер треплет ее заплетенные в косички волосы. – Что… как ты нашла меня здесь?

Сестра оборачивается и окидывает меня внимательным взглядом, прежде чем ответить.

– Знакомый подсказал.

Я хмурюсь.

– Звучит подозрительно.