Обеты молчания

– Кажется, у нее до сих пор довольно сильные боли. По-моему, к ней не слишком-то часто заходят.

– Вечно у них не хватает персонала, да? В таких местах нужно самому о себе заботиться.

– Он был там.

– Хорошо.

– Нет.

– Не начинай, Том.

Том примирительно поднял руки.

– Только что услышала в новостях. Еще одна сегодня умерла… она была на нижнем уровне, когда все обвалилось.

– Девять.

– Я больше никогда не сяду ни в одну из этих штук. Я, наверное, даже близко к ярмарке больше не подойду. Слишком опасно.

– Лаффертон вообще сейчас опасен, да? Они пока так и не поймали стрелка.

– Королевских гостей на этой свадьбе все-таки не будет, насколько я слышала.

– Я их не виню. Они ведь сами поженились не так давно, верно? Он вполне может нацелиться на Чарльза и Камиллу. Кажется, нашему местному снайперу не очень-то по душе свадьбы.

– Господи, надеюсь, они поймают его до того, как мама и Фил пойдут под венец.

Том громко поднялся со своего стула и вышел из кухни.

Пятьдесят девять

«Еще один человек погиб в результате аварии на Лаффертонской ярмарке, где в субботу вечером обрушился аттракцион с поездом-призраком. Сегодняшняя смерть увеличила общее число жертв до девяти. Двадцатипятилетняя Таня Ломакс была вместе со своим мужем, Дэном, когда вагончик, в котором они ехали, перевернулся при падении с разорванных рельс. Дэн Ломакс получил тяжелые травмы и до сих пор находится в отделении интенсивной терапии. Пара поженилась только в прошлом месяце».

Он стоял посреди ванной, голый после душа, и завороженно слушал сообщение. Было десять часов вечера. Он собирался выключить радио, когда начались новости. А теперь он застыл на месте, пока ведущий продолжал что-то бубнить, и его губы сложились в одну из тех улыбок, которые он никогда не умел сдержать.

Что же, на ярмарке ничего не случилось!

А вот это случилось само собой, ему и пальцем не пришлось пошевелить. Какая-то сила приглядывала за ним.

Он натянул старую серую футболку и шорты, в которых ложился спать. Он немного почитает, а потом послушает еще раз. Это были местные новости, которые Радио Бевхэм повторяло каждые полчаса. Он не мог дождаться.

Шестьдесят

«Будучи аббатисой в Параклете, Элоиза написала своему бывшему любовнику Абеляру, прося о помощи в установлении распорядка, который следовало бы соблюдать монахиням. Ее письмо касалось принципиальной проблемы: отсутствия устава, написанного для женщин…»

От звонка телефона, стоявшего на ее столе, Джейн подскочила. Она работала уже час и так погрузилась в свои «Монашеские ордена в Йоркшире 1069–1215 гг.», что какое-то время просто пораженно глядела на телефон, прежде чем взять трубку.

– Джейн, Питер Уэйклин. Я хотел спросить, нет ли у тебя лишних пары минут?

– Да, конечно.

– Я хотел бы сделать кое-какие перестановки, это касается двух воскресений в ноябре.

– Мне подойти прямо сейчас?

– Сейчас было бы отлично. Или – я свободен после ужина.

Кабинет настоятеля находился с восточной стороны двора и выходил окнами на парк Бэкс за колледжем, где он сужался и убегал под Мост Великомучеников. Течение реки подхватывало оранжевые и коричневые листья, пока они стояли и смотрели в окно. Пару недель назад, когда она была здесь, тут не было ни души. Теперь, когда начался новый семестр, парк заполнился молодыми людьми, которые катались на велосипедах, гуляли или собирались в группки.

– Мне нравится, когда он полон жизни, – сказала Джейн, – но когда он пустынен, он мне тоже нравится.

Питер Уэйклин кивнул.

До того, как они познакомились, у Джейн уже сложился устойчивый образ настоятеля, основанный на личности того, кто занимал этот пост прежде, еще когда она была студенткой старших курсов. Это был худой, носатый старик с язвительными манерами, скрывавшими его доброту и чуткость в отношении молодых. Он внезапно умер в последний год ее обучения, и она удивилась, что ему было всего шестьдесят пять. Питер Уэйклин тоже ее удивил. Ему было слегка за сорок, и он был истинным йоркширцем по происхождению и образованию.

– Меня попросили съездить в Вашингтонский собор на десять дней в ноябре. Я буду отсутствовать два воскресенья, так что мне нужно поставить кого-то на проповедь, и я подумал, не могла бы ты взять первое? Я знаю, что ты в этот день читаешь еще и вечерню. Это не слишком тяжело?

– Все хорошо. Приятно прочесть проповедь сразу перед Днем Всех Святых.

– Я прекрасно понимаю, что ты ограничена во времени. Я не хочу давить на тебя, Джейн. Ты служишь капелланом и работаешь над своей диссертацией – и еще выполняешь свои обязанности здесь… Тебе бы стоило и отдыхать.

– Все хорошо. На самом деле мне даже нравится делать три этих дела одновременно. Получается достаточно неплохо, хотя мне, наверное, больше всего нравится работа в больнице.

Он слегка нахмурился.

– Я был там этим утром, – сказал он, – и у меня возникла дилемма. Я могу спросить твоего совета?

– Моего?

– Почему нет? Ты работала в хосписе, я нет. Хотя, разумеется, я прекрасно с ними знаком.