Обязанность самоотречения

10. Христианин должен отвергать греховные веяния моды. «Не сообразуйтесь с веком сим» (Рим. 12:2), с внешним обликом и манерами его. Если бы христиане, что жили до нас, восстали сейчас из гробов, то, увидев нашу странную моду, они от страха снова скрылись бы в своих гробах. Была ли когда-нибудь раньше такая неумеренность в прическах? «Если муж растит волосы, то это бесчестье для него» (1 Кор. 11:14). Иногда за один парик выкладывается больше денег, чем за одежду двадцати бедняков. Пастора Дода¹ однажды спросили, почему он не обличает в проповедях смутьянов с длинными волосами. Он ответил: «Войдя в их сердца, благодать заставит их обрезать волосы».

Неумеренность женщин в нарядах также неизвинительна (Ис. 3:19-20). Сенека в свое время скорбел о тех, кто на свои уши вешал два или три состояния. Сейчас же некоторые носят на плечах половину всех своих доходов. Лисандр² не позволял дочерям облачаться слишком пышно, утверждая, что наряды не столько украсят их, сколько, наоборот, сделают их вульгарными. Какие разукрашенные лица и обнаженные плечи можно заметить среди прихожан на богослужении! И то, что искренние верующие идут на уступки и сообразовываются с разряжающимися в причудливые наряды, — бесчестие для христианства. Слеза в глазах украсила бы больше, чем башня из волос на голове. Отвергнитесь же себя! Опустите эти флаги тщеславия. Неужели не смиряют вас слова Божии? «И так желаю, чтобы жены, в приличном одеянии...» (1 Тим. 2:8-9). Да будет благодать украшением и блеском сокровенного сердца человека. «Вся слава дщери Царя внутри» (Пс. 44:14).

11. Христианин должен отвергать свои собственные цели и стремления. Он не должен одним глазом смотреть на религию, а другим глазом больше целиться в себя, чем в Бога. Его целью не должно стать самообогащение и самовосхваление.

Он не должен стремиться к самообогащению. Некоторые только ради выгоды обручаются с Евангелием. Они ухаживают за этой царицей не потому, что она прекрасна, а потому, что богата. Не на огонь алтаря они так подобострастно взирают, но на золото, которым он обложен, «думая, будто благочестие служит для прибытка» (1 Тим. 6:5). Камеро, французский богослов из города Бордо, рассказывал о некоем юристе Сантангеле, который стал протестантом, преследуя совершенно земную цель, — обогащение. Иуда проповедовал и творил чудеса, но взгляд его был чаще всего прикован к денежному ящику. Сколько же таких священников, которые только и делают, что пекутся о своих доходах, интересуясь овечьей шерстью больше, чем самими овечками! «Немые псы, жадные душею» (Ис. 56:10-11). Для них пасторское служение — всего лишь невод для ловли сана. Они, должно быть, совершенно ничего не понимают в священных вопросах. Подчинять религию земным интересам низко и недостойно христианина.

Христианин не должен стремиться к самовосхвалению. В этом были виновны фарисеи, которых прославлял народ. Они молились и творили милостыню так, чтобы все это видели (Мф. 6:1-4). Их светильники горели от масла тщеславия. «Истинно, они уже получают награду свою» (Мф. 6:5). Они могли бы написать расписку: «Получено сполна». По словам Шпангейма, в сущности каждого человека есть что-то фарисейское, а именно: стремление к славе и одобрению в этом мире. Лютер признавался, что алчность никогда не искушала его, а вот тщеславие — иногда да. Ученики Самого Господа спорили о том, кто больше (Мк. 9:34). О, этот демон тщеславия! Моль заводится в изящнейших тканях, а своекорыстие, как правило, — в самом лучшем служении. Недобрые устремления извращают религию. Доброе намерение не превратит худой поступок в добрый, а вот недоброе намерение превратит благое дело в худое.

Заслуживают осуждения те, кто, совершив какое-нибудь славное служение в Церкви, затем приписывают славу себе, как те язычники, которые жертвовали своим богам воск, а мед оставляли себе. Мэтью Пэрис¹ рассказывал об одном богослове, который в нескольких проповедях страстно доказывал, что Христос есть Бог. Услышав бурные одобрения в свой адрес, он воскликнул: «О Христос, Ты обязан мне сегодня Своею Божественностью!» После чего его внезапно поразило такое слабоумие и забывчивость, что с тех пор он даже молитву «Отче наш» не мог повторить без помощи маленького ребенка.

Пусть же эти размышления произведут в христианах трепет и смирение. Некоторые корабли избежали подводных рифов, но потерпели крушение, сев на мель. Многие верующие, избежав подводных камней серьезных прегрешений, потерпели крушение, сев на мель своекорыстия. Кто-то сказал, что ни за что на свете не хотел бы известности и славы Эразма¹. И тем не менее пользоваться уважением в Церкви Божьей — благословение. «Благодаря вере древние получили доброе свидетельство» (Евр. 11:2).² Слава религии во многом зависит от тех, кто ее исповедует. Но если похвала стала единственной преследуемой ими целью, — это уже грех. Всеобщее восхищение — это золотая стрела, сверкающая в глазах, но ранящая в сердце. Вздох всеобщего одобрения очень многих сдул в ад.