Облава

Днем становилось немного легче – ходила по воду, за дровами, придумывала себе работу, чтобы отвлечься.

Спускалась в село, сославшись, что идет по делу, вступала в разговоры с женами четников, с попадьей или портнихой, стараясь разузнать новости. Так она услышала о гибели Якши. Он нес мотыгу, и убившие его четники заключили, что коммунисты готовят зимовище в какой-нибудь пещере, которую хотят расширить и очистить. Позднее, в снах, это отразилось иначе: в пещере замурован Ладо, он задыхается, сердится на Якшу, что тот не идет с мотыгой его освободить. . Как никогда раньше, ее мучили страшные кошмары, в них она часто видела свекра, слушала, как он, весь красный, распухший, скрипучим голосом кричал:

«Моя ложь дороже твоей правды! Если я скажу, что ты курва, все поверят, что ты курва. Потому что я умею подойти ко всякому, и если лгу, лгу ловко, а ты и правду говоришь – глаз не подымешь. Вот сейчас я и поймал тебя в свои сети! А сети крепкие, коварные, как силки, – чем сильной вырываешься, тем больше запутываешься. Так тебе и нужно, сама того хотела – берег тебя как зеницу ока, а ты меня предала. .»

После одной такой ночи она спустилась утром в село –

якобы за ключом от поповой мельницы, а на самом доле узнать новости. У нее было предчувствие, что случилась страшная беда. Эмма, сестра Юга Еремича, муж которой осенью был избран четническим взводным, рассказывала, что где-то в Нижнем Крае, в мусульманских лесах, по ту сторону Корытара, обнаружена партизанская землянка.

Коммунисты об этом даже не подозревают, а тем временем милиция уже вызвана и готовит большую облаву, чтобы их захватить и уничтожить. И некому несчастных предупредить; кто может – не хочет, а кто хочет – не может. Отдан приказ никому пропусков не давать, даже в город...

Неда вначале точно окаменела, потом взяла себя в руки и пошла к Луке Остоину разузнать, как добраться до

Корытара и тех лесов. Лука сказал, что Корытар – это село в долине между Грабежем и Рабаном; над селом высятся горы Poгoджа и Рачва, по которым они тащили пушки и задерживали австрийцев при отступлении сербской армии.

От этой самой Рогоджи и начинаются мусульманские села, там у Тайо, дяди Ладо, есть побратим Арслан – зобастый, рябой и уродливый мужик, но умный и добрый. Может быть, Арслан еще жив; если жив, то он уже не молодой...

Не важно, жив Арслан или мертв, Неда все равно решила ссылаться на него. Послать в Нижний Край было некого, дураков вроде нее не нашлось – искать иголку в стоге сена, да еще неизвестно в каком. Вспомнив, как уже однажды она дождливой ночью разыскала Ладо в горах, куда никогда прежде и не захаживала, Неда понадеялась, что ей снова улыбнется счастье, ведь судьба благоприятствует тем, кто ставит на карту все. А если не судьба, то, наверно, существует какой-то неведомый магнит, какой-то злой рок, благодаря которому Ладо притягивает ее на расстоянии и во мраке. Если он там, она его разыщет.

V

Пашко Попович закрыл книгу и положил ее обратно в сумку. Потом погрел у огня чулки, обулся и снял очки.

— Ну, молодуха, отдохнули, – сказал он. – Собирайся, пойдем.

На дворе было уже сумеречно, хотя до ночи еще оставалось часа два. Они проходили через села; встречая по дороге вооруженных людей, Пашко хмуро здоровался, поднимая руку к шапке. К ночи добрались до высокого плоскогорья Грабеж. Сквозь тучи, освещая тропу, пробивался слабый лунный свет. Потом пересекли село Лису и миновали Ваган: нигде их не останавливали. И только в

Побрдже, когда они уже перешли мост, часовой, щелкнув затвором, крикнул вдогонку:

— Кто идет?

— Не шуми, Петр Марков, не пугай на ночь глядючи, –

сказал Пашко. – Старых знакомых не узнаешь!

— Куда это ты ходил, Пашко? – спросил часовой уже мягче.

— В город, в обезьянье царство.

— Торопись, а то не выспишься, завтра рано вставать.

— Зачем, милый человек?

— Там написано, увидишь. Кто это с тобой?

У Неды подкосились ноги – все кончено! И мгновенно, как бывает только во сне, ей представилось, что ее узнают, хватают, ведут в тюрьму и пытками заставляют сказать, кто ее сюда послал. Неда поскользнулась на ровном месте и упала бы, если бы не схватилась за рукав Пашко. И тут же до ушей донесся его неторопливый ответ:

– Дочь сестры из Лисы, надо старухе помочь с шерстью. А насчет завтрашнего – я никуда не пойду! Не могу, устал.

— Сможешь, клянусь богом, все сможешь, когда нужно.

— Откуда вдруг такая нужда? Пусть кто-нибудь вместо меня пойдет! Я всех заменял, и тебя по меньшей мере два раза, неужто мне не найдется замены?

— Некому тебя заменить, все идут.

— Коли все идут, никто и не заметит, что меня нет.

— Ты им это говори, мне-то все равно.

— Понадобится, так и скажу, не побоюсь. – И Пашко громко кашлянул, подтверждая свое решение.

Чтобы не остаться в долгу, кашлянул и собеседник.

Пашко со своей спутницей отошёл уже довольно далеко, да и перекликаться надоело – на том разговор и кончился.

С двух концов Побрджа громко залаяли две собаки, –

Пашко на какое-то мгновение вообразил, что они с радостью подхватили разговор, который он начал с Петром.